Эбби Грин - Быстро и просто

— Спасибо, что прибыли так скоро, — поблагодарил врача Александрос и проводил вниз, пока Tea оставалась с Келли и поила ее горячим чаем.

— Это моя работа, и я ее делаю, — скромно произнес тот и добавил: — Мой ассистент вышлет вам чек. Я думаю, ваша жена справится со своей проблемой, если у нее будет хороший союзник. Она молодая сильная женщина. Было бы очень неприятно, если бы какая-то мелочь отравила ей жизнь, и вам, разумеется, тоже. Как там говорится? «В болезни и в здравии, в радости и в печали…»

Александрос вернулся в спальню.

— Александрос… — слабо произнесла Келли и протянула к нему руку.

— Не нужно слов. — Он присел на край постели. — Поговорим обо всем завтра. Тебе необходим отдых. Этот напиток поможет тебе уснуть.

Александрос покинул ее спальню, когда глаза Келли стали смыкаться помимо ее воли. А ранним утром он покинул и виллу.

Келли проспала много часов, но сон был тяжелым. Девушку разбудил ее собственный болезненный вздох. Она открыла глаза и мигом вспомнила все: свой истерический припадок на пороге злосчастного патио, чудовищную тошноту, проницательного доктора, который без лишних объяснений все правильно понял.

Келли стало стыдно. Она и предположить не могла, что когда-нибудь ее паника сыграет с ней такую злую шутку. Прежде она понимала, где начинаются и заканчиваются ее страхи, но в этот раз страх всецело завладел ею, она была словно замурована в нем и не знала выхода. Она больше не контролировала себя, и это пугало ее не меньше, чем причина паники.

Если прежде Келли сама шутливо называла себя истеричкой, то теперь это показалось ей дурным предметом для шутки. Серьезность проблемы стала для Келли очевидной.

Безусловно, Александрос поступал жестоко, заставляя ее вновь и вновь переживать события того судьбоносного вечера: ее первый бокал вина, их встреча в патио, неуклюжий поцелуй, нелепое признание, ее малодушный побег в слезах и клеветническое псевдооткровение в газетах на следующее утро. У Александроса не было права на возмездие…

Но как могла она, сознавая свою невиновность, подчинить свою жизнь и здоровье этому недоразумению семилетней давности, позволить ему разъедать себя изнутри?

Келли была зла на себя. Она еще не знала, что именно сделает, но была полна решимости бороться.

В дурном настроении девушка поднялась с постели и тепло оделась. Она все еще ощущала последствие вчерашней лихорадки.

Спустившись в столовую, Келли уже приняла решение. Развод неминуем. Каждый должен пойти своей дорогой. Гармония в интимной жизни не окупает разлада в душе.

В столовой хмурая Келли столкнулась с не менее хмурой Tea.

— Когда ты собираешься все ему рассказать? — набросилась на нее пожилая женщина.

Келли не сразу поняла суть вопроса.

— Что?

— Не притворяйся, будто не понимаешь, дочка. Когда собираешься рассказать Александросу обо всем?

— Обо всем?! — возмутилась девушка. — Я вообще не собираюсь ему больше ничего рассказывать. С меня достаточно. С ним бесполезно разговаривать. Он слушать меня не хочет. Упоминание имени моей кузины не изменит его предубежденного отношения ко мне. По его мнению, я не достойна доверия. Так вот пусть остается при своем мнении и наслаждается ненавистью. А я так больше продолжать не хочу! — гневно выпалила она.

— Да забудь ты про Элейни и этот кошмар! Я вовсе не об этом сейчас говорю, Келли, — раздраженно поморщилась Tea.

— А о чем же ты говоришь, как не об этом? — удивилась Келли.

— Об этом. — Tea положила ладонь на живот Келли. — И о твоей тошноте.

— Доктор сказал, что это классический симптом паники, — возразила на подозрения экономки Келли.

— Много знает твой доктор, — хихикнула Tea.

— Это безосновательно, — заверила ее девушка.

— Я требую, чтобы ты обо всем рассказала мужу! — строго заявила на это Tea. В этот момент из холла послышались шаги, и Tea угрожающе шепнула: — Я буду следить за тобой, девочка.

— Нам надо поговорить, — сказала Келли, когда Александрос вошел в столовую.

— Согласен, — кивнул тот. — Нет смысла откладывать. Келли… — тяжело вздохнув, произнес Александрос, присев напротив жены.

— Да? — отозвалась она.

— Относительно твоего вчерашнего припадка… Прости, — осекся он и исправился: — Вчерашнего приступа…

— Что?

— Это касается…

— …событий семилетней давности, — завершила Келли фразу.

— Да… И я много думал об этом.

— И что?

— Я понял, что ничего не знаю о тебе, Келли. Мне сложно отличить мнимое от реального, притворное от правдивого… Последний раз мы по-людски разговаривали друг с другом девять, а то и все десять лет назад, тебе было не больше пятнадцати. Тогда ты казалась мне совершенно другой. Ты понимаешь, что я имею в виду. Ты была для меня чистой… А через два года я и парой слов не успел с тобой перемолвиться. Ты все время краснела, тушевалась. А потом этот внезапный поцелуй, за которым последовала вся эта неразбериха… Что я должен был о тебе подумать? — вопросительно развел руками Александрос.