Мэгги Кокс - Уйти, чтобы остаться

Алена ушла, и Натали немедля подошла к Людо, взяла его за руку.

– Ты в порядке?

– Не совсем. – Он высвободил ладонь и запустил пальцы в свои золотистые волосы. – Что бы он ни хотел сказать мне, вряд ли это что-то хорошее.

– Не надо гадать. Пойди и поговори с ним, вместо того чтобы накручивать себя.

Поморщившись, Людо отвернулся от нее.

– Он никогда не говорит ничего хорошего. Иди допей свой кофе, Натали. Я скоро вернусь.

Когда Людо вошел в гостиную, отец стоял к нему спиной и перебирал четки из оранжевого мрамора. Они назывались комболи и перешли к Алекосу от его отца. Последний раз Людо видел их на похоронах брата…

Глубоко вздохнув, он оповестил о своем присутствии:

– Здравствуй, отец. Ты хотел меня видеть?

Пожилой мужчина убрал четки в карман и обернулся. Людо снова поразили новые глубокие линии скорби и тревоги на его лбу.

– Присядем, Людовик? Сейчас твоя чудесная домоправительница принесет кофе.

Они сели на золоченые диванчики, стоявшие друг напротив друга у резного столика из красного дерева. Практически сразу же Алена принесла поднос с кофе и пахлавой. Людо поблагодарил ее, протянул отцу чашку, налил кофе. Это был такой простой жест, но почему-то ему показалось в тот момент, что он имеет большое значение.

Положив в кофе щедрую ложку сахара, Алекос спросил:

– А где твоя прекрасная невеста?

– Ждет меня в патио.

– Что ж, как бы ни было мне приятно ее увидеть, пусть лучше подождет, пока мы переговорим с глазу на глаз. Согласен?

– Да. Зачем втягивать ее в неприятные разговоры?

Алекос недоуменно потряс головой, словно не верил своим ушам.

– Я что, такое чудовище, что ты ждешь от меня только неприятностей? Если так, то я очень сожалею.

Потрясенный, Людо смотрел, как отец утирает выступившие слезы. Никогда прежде он не видел, чтобы Алекос плакал или проявлял сентиментальность. Что вообще происходит?

– Просто скажи, что хотел, отец. Я уверен, у тебя была веская причина, чтобы прийти сюда.

Алекос тяжело вздохнул:

– Я пришел сказать, что люблю тебя, сынок. И выразить глубокое сожаление, что все эти годы ты этого не знал. Мы с мамой долго говорили вчера, когда вы ушли, и она показала мне, какой я глупый и упертый. И как я был слеп на твой счет. Это все от страха. Страха потерять тебя.

Во рту у Людо пересохло.

– Что значит «потерять меня»?

– Мы никогда не говорили, но ты родился недоношенным, и мы чуть не лишились тебя. Доктора бились день и ночь, чтобы спасти твою жизнь. Сегодня казалось, что ты выживешь, а назавтра, – в этом месте голос Алекоса дрогнул, – мы собирались тебя хоронить. Нам сказали, что, даже если ты выживешь, ты никогда не будешь сильным. Когда ты все-таки выжил, мы принесли тебя домой, и твоя бедная мать сутками не смыкала глаз, а я убедил себя, что это моя вина, что ты такой слабенький… Мое дурное семя. Но почему? Тео был большим и сильным, почему же ты не был таким? – Алекос достал носовой платок, чтобы промокнуть лоб. – Логика моя была нелепа. Я вижу это сейчас. Твоя мать всегда твердила, что Тео – большой и сильный, а ты – красивый и умный. Хотел бы я видеть это, когда ты был маленьким, Людовик. Ведь твоя мама оказалась абсолютно права. Но большой ты или маленький, сильный или слабый – это не имеет значения. Главное, знай, что я горжусь тобой и люблю тебя так же глубоко и сильно, как я любил твоего дорогого брата. Ты простишь старого дурака за его глупость в прошлом, чтобы он мог построить счастливые отношения со своим любимым сыном в будущем?

Людо вскочил и крепко обнял отца. Эмоции, которые он так долго сдерживал, нахлынули на него с небывалой силой.

– Мне нечего прощать, папа! Я тоже сделал ошибку, когда поверил, что ты не заботишься обо мне, как о брате. Я такой же упертый и всегда верю, что я прав. Я глубоко сожалею, что уехал после смерти Тео. Я убедил себя, что у тебя нет на меня времени, что мои достижения ничто по сравнению с делами Тео и что, если я останусь, я только буду сыпать соль на ваши раны.

– Он бы рассердился на нас обоих за наше упрямство, верно?

Ухмыльнувшись, Людо похлопал отца по спине.

– Да уж. Но он также обрадовался бы, что мы наконец договорились. Как и мама, когда мы ей скажем.

– У меня есть вопрос, Людо. О Маргаритари, твоем острове. Что ты собираешься с ним делать теперь? Ты позволил своим людям остаться там, но очень жаль, что такая красота пропадает зря, вместо того чтобы приносить кому-то радость. Не дай тому, что случилось с Тео, разрушить твою собственную радость, Людо.