Кэрол Маринелли: Дай нам шанс

В конце концов, она может понадобиться для связи с Зейном.

– Я собираюсь сейчас поехать домой и поговорить с Лейлой, – сказал он.

– А я думала, что ты хочешь еще поработать со мной, – заметила Ману. – Вечером я улетаю, не забыл?

– Я помню, – кивнул Джеймс, – и хотя я весьма признателен тебе за помощь, но сейчас мне нужно поговорить с Лейлой.

– Тебе без меня не обойтись, Джеймс. Как продвигается твой арабский?

– Ужасно.

Джеймс произнес несколько фраз, которые ему удалось выучить, и Ману посмеялась над его попытками воспроизвести гортанные звуки. Точно так же веселился бы и его отец.

Лейла не стала бы смеяться.

Джеймс был в этом уверен.

Однако он не догадывался, что именно в этот момент разбилось сердце женщины, которую он любил.

Лейла подошла к стойке портье, когда Джеймс и Ману направились к лифтам. Глядя, как они входят в кабину, она всем сердцем надеялась, что дело обстоит не так, как выглядит со стороны.

Лейле хотелось верить Джеймсу. Он не может уложить в постель другую женщину.

Она увидела, что лифт остановился на семнадцатом этаже. Она нажала кнопку. Лифт спустился вниз. Его кабина была пуста.

Нет!

Но даже сейчас ей хотелось верить ему.

Даже поднимаясь вверх, она все еще твердила себе, что ошибается.

Конечно, ошибается, потому что мужчина, которого она любила сегодня ночью, не способен на предательство. Этот мужчина привел ее в свой дом.

Или это все было сделано для того, чтобы он чувствовал себя свободным и мог развлекаться в отеле с любовницей?

Идя по застеленному ковром коридору, Лейла вспоминала о тех вечерах, когда от Джеймса пахло незнакомым парфюмом.

Она шла и прикидывал, за какой дверью они могут находиться. И вдруг Лейла услышала то, что привело ее в ужас, – голос Джеймса и женский смех.

Ей хотелось толкнуть дверь ногой, ворваться в номер и расцарапать ему лицо… Но какой в этом смысл?

Что это изменит?

С самого начала Джеймс не скрывал, что он плейбой.

Только обстоятельства заставили их остаться вместе.

Слез не было, не было и гнева. Все, что чувствовала Лейла, – это усталость. Усталость от мира, который снова и снова отвергал ее любовь.

Она попросила шофера отвезти ее домой.

– Но тебя все равно любят, – сказала она маленькому человечку внутри ее. – Ты самый любимый и желанный ребенок. И я сделаю все, чтобы защитить тебя.

Лейла собиралась справиться с этим одна.

Она отказывалась жить с мужчиной, который по-настоящему не любит ее. У ее дочери будет мать – сильная женщина, а не жертва. Мать, которая никогда не подставит другую щеку.

Лейла достала маленький саквояж.

Ей ничего от него не нужно.

Ничего.

Она сняла платье, которое Джеймс заказал для нее, и надела то, в котором приехала в Нью-Йорк. За своими вещами она решила прислать кого-нибудь позже. Она просто не могла дольше находиться здесь, в его квартире, чувствовать его запах. Запах мужчины, который украл ее сердце.

Лейла взяла деньги, заработанные в ресторане, паспорт и положила их в саквояж. Потом она сняла кольцо, которое подарил ей Джеймс на том постыдном шоу, заманивая ее в ловушку.

Ему это не удастся.

«Надеюсь, она стоит того», – написала она сообщение и, бросив телефон на кровать, вышла из квартиры.

Джеймс получил эсэмэску, когда садился в машину у «Чатсфилда», и тут же позвонил ей. Она не ответила.

– Когда вы отвезли Лейлу домой, с ней было все в порядке? – спросил он у водителя.

Тот пожал плечами:

– Она была не очень-то разговорчива… Хотя она вообще мало говорит. Когда мы подъехали к дому, она попросила отвезти ее в «Чатсфилд».

Джеймс велел шоферу подождать у подъезда. Но как только он открыл дверь квартиры, то понял, что Лейла ушла.

Ее телефон был здесь, кольцо тоже. Все было – не было только ее.

Джеймс подошел к комоду, где она хранила деньги и паспорт. Даже не выдвигая ящик, он знал, что там пусто.

Он приказал отвезти его в «Харрингтон» и, когда портье опять завел песню о политике конфиденциальности, сделал такое свирепое лицо, что тот скис.

– Под этим именем у нас никто не регистрировался, – сказал портье.

– А под другим? – спросил Джеймс, и, вероятно, агония, написанная на его лице, а не гнев заставила портье покачать головой.

Джеймс позвонил Ману и рассказал, что случилось. Ману предложила подежурить возле стойки в «Харрингтоне» – на случай, если Лейла там все же появится.

– Я ей все объясню, если увижу, – пообещала она, и Джеймс поблагодарил ее.