Жаклин Бэрд - Сицилийский ревнивец

— Софи Резерфорд, если не ошибаюсь? А я — Макс Куинтано, — не давая ей опомниться, принялся форсировать события Макс. — Этим утром наше с вами знакомство не состоялось по причинам курьезного характера. Надеюсь, вас не слишком шокировало мое необычное появление. В любом случае прошу меня простить, — рассмеялся Макс, удивляясь, как резко отпрянула девушка, увидев нежданного гостя.

— Да, все верно… — замялась она и нервно пожала его руку. — Очень приятно, господин Куинтано. Мне кажется, это я должна просить у вас прощения. Глупо было запирать владельца отеля в его собственном номере!

Макс заглянул в ее удивительные глаза цвета весенней зелени, прочитав в них почтение и невольный интерес к нему со стороны молодой женщины.

— Для вас я — Макс, если не возражаете, — великодушно произнес он. — Не стоит извинений. Вы были напуганы, это целиком моя вина. А в чем вы действительно виноваты, так это в том, что оккупировали мое любимое место под солнцем, — уверенно солгал Макс. — Однако я не собираюсь снова обращать вас в бегство, как сегодня утром, а лишь прошу принять искренние извинения от того самого «чудовища».

— Неужели Алекс передал вам мои слова? Мне так неудобно, — сморщив от досады лоб, жалобно протянула Софи. — Но, если позволите, вы и впрямь очень большой и высокий, — по-детски простодушно добавила она.

Его мастерски сыгранное чистосердечие явно преисполнило ее сердце безграничным доверием. С удовольствием отметив достигнутый эффект, Макс тут же вознамерился закрепить благоприятное впечатление.

— Неужели этого достаточно, чтобы привести вас в замешательство, Софи? Смею вас уверить, меня мои габариты совершенно не смущают. А вы раскраснелись, не иначе как от жары. Настало время окунуться. А давайте наперегонки, — не допуская возражений, предложил Макс и бросился бежать по отлогому склону к обрыву. Софи, как послушная девочка, конечно же, последовала его призыву. Макс не сомневался, что так и произойдет, поскольку до сей поры не знал женщины, которая бы побежала не за ним, а от него. Через несколько мгновений они оба уже барахтались в воде, поднимая фонтан брызг и громко хохоча. Интересно, ломал голову Макс, а догадывается ли она, какое соблазнительное зрелище представляет собой ее сочная грудь, которая то взлетает вверх в сверкающих на солнце каплях, то исчезает под водой? Наконец, не выдержав напора охватившего его волнения, Макс подплыл к ней и крепко сжал в объятиях.

— Брызгаетесь, милая леди? Кто вам позволил так бесцеремонно обращаться с владельцем отеля? Вот вы мне сейчас за это заплатите, — с угрозой проревел он и, надавив на ее плечи, попытался окунуть ее с головой.

— Не смейте! — захлебываясь, завизжала Софи и крепко ухватила Макса за шею. Убедившись в следующее мгновение, что он шутит, она с облегчением рассмеялась.

— Вы что, запрещаете мне нырять и веселиться? — начальственным тоном спросил Макс.

Намереваясь достойно ответить на вызов и совершенно не подозревая, что за этим вызовом кроется, Софи устремила на него серьезный взгляд нефритовых глаз и тихо ахнула, когда он приблизил к ней лицо и его агатовые зрачки слились в одну бездонную черную дыру, затянувшую в адский круговорот всю ее волю.

Ощутив давление его ладони на своем бедре и длинные пальцы, скользнувшие под бретельку купальника, она так и продолжала неотрывно смотреть в его глаза. Потом попыталась глубоко вздохнуть, но вместо воздуха глотнула морской воды, заполнившей рот и ноздри. Фыркая, барахтаясь и тряся головой, как щенок, Софи судорожно вытянула шею и отплыла от Макса на несколько метров.

— Достаточно. Увидимся позже, — Макс прекратил свои забавы и, убедившись, что Софи вполне справится сама и ей помощь не нужна, быстро поплыл к берегу, оставив ее одну, виновато глядящую ему вслед.

Лишившись в одиннадцать лет материнской опеки, Софи имела о жизни весьма смутные представления, ограниченные стенами интерната для девочек и отцовского поместья в графстве Суррей. Все ее общение сводилось к болтовне с парой-тройкой подруг и экономкой Мег, которая, заботясь о девочке в период школьных каникул, стремилась заменить ей покойную мать в вопросах, требующих деликатности. Отец же был постоянно занят. Начав учебу в университете, она с удивлением обнаружила, что быть рослой и худой очень даже неплохо, отчего ее самооценка немного возросла. Однако круг доверительного общения был по-прежнему слишком узок. А немногочисленные парни, с которыми ей доводилось иметь дело, были такими же «ботаниками», как и сама Софи.