Пенни Джордан: Долина любви

Теперь ей было стыдно показываться Тарику на глаза. А вдруг он сам придет за ней в комнату? И когда найдет ее в постели, то упрекнет в нежелании ужинать с ним. Да еще снова подумает, что она его соблазняет.

Тарик сказал ей, что они будут ужинать в его комнате на другой половине виллы. Уже десять — время ужина. Жаль, что у нее не было никакой накидки на плечи. Гвинет самой было смешно смотреть па себя в зеркало — загар такой неровный, какое-то убожество. Но выбора у нее нет, надо идти.

Тарик ждал ее у входа. Он холодно произнес:

— А я уже собирался идти за тобой.

Да уж, хорошо, что она пришла: его тон напугал ее.

Гостиная, была оформлена в современном стиле. Но это ничуть не портило общего впечатления. Особый уют создавали картины и скульптуры. Двойные двери вели в небольшую обеденную комнату, из которой можно было увидеть освещенный дворик.

— На другом конце комнаты у меня есть своя небольшая кухня, — рассказывал Тарик. — Иногда удобнее и проще готовить самому, поэтому я и решил сделать пристройку, чтобы не обременять слуг.

— Тебе помочь с ужином? — спросила Гвинет, немного смутившись.

— Нет, все уже готово.

Кажется, он нахмурился.

— Ты все-таки обгорела, — заметил он.

— Ну, это только выглядит страшно, — уверила она его. — И к тому же я сама виновата. Надо быть осторожнее.

И не только с солнцем, подумала Гвинет про себя. И почему она обречена на такое разрушительное чувство любви? Ведь ничего, кроме горечи, оно не приносит. Конечно, она не первая и не последняя. Все пройдет, когда она вернется домой.

Он не любит ее. А секс… он не так важен, как любовь. Нечего себя обманывать.

Отмахнувшись от печальных размышлений, Гвинет спросила:

— Долго мы еще пробудем тут?

Он отвернулся от нее, словно бы что-то привлекло его внимание, и как можно равнодушней промолвил:

— Пока трудно сказать.

Тарик сознательно шел на эту ложь. Неужели только обманом он способен удержать ее после всего, что между ними произошло? Ведь он так ненавидит лгунов. Неужели то, что он чувствует к ней, не просто физическое влечение?

И почему он не рассказал ей о своих чувствах сегодня днем, когда нес на руках из бассейна? Что ему помешало? Он решил, что сделает это чуть позже, когда они будут лежать рядом, рука к руке. Кажется, он до сих пор идеализирует любовь.

Они ужинали почти в полной тишине, и лишь изредка Гвинет вставляла комплименты по поводу вкусно приготовленной еды.

— Мой повар знает, что я предпочитаю простые блюда из натуральных продуктов, поэтому специй здесь не много, — сообщил Тарик и добавил: — Может, после ужина прогуляемся в саду?

— Звучит неплохо, — согласилась Гвинет. — Но если это только из-за меня, то не надо, не изменяй своему распорядку дня.

В его взгляде сверкнул укор.

— Как хочешь, — согласился он. — У тебя есть лосьон для кожи?

— Нет, — вздохнула Гвинет. — Уверяю тебя, все не так плохо.

— Нет уж, лучше нанести смягчающее средство, — сказал Тарик, а потом буквально приказал: — Иди за мной.

Он положил руку ей на плечо, и она невольно вздрогнула, но не столько из-за ожога, сколько от его близости.

Тарик повел ее по незнакомому коридору. Открыв дверь, он пригласил девушку внутрь, и тут Гвинет поняла, что они вошли в спальню.

— Жди здесь, — сказал Тарик и ушел в ванную.

Комната пахла тем свежим одеколоном, которым пользовался Тарик. И Гвинет едва сдерживала себя, чтобы не закрыть глаза от наслаждения, когда вдыхала приятный запах.

Тарик вернулся, неся в руках бутылочку с лосьоном для кожи.

— У меня тут целая аптечка. Иногда молодые добровольцы, которые помогают археологам в пустыне, забывают, как опасно может быть солнце.

Гвинет подошла к нему и уже собиралась забрать бутылочку, поблагодарив за заботу. Вдруг Тарик стянул с кровати изумрудное покрывало, обнажив простыни под ним. Гвинет уставилась на кровать, как на невиданное чудовище. Сердце застучало с необыкновенной скоростью, и все чувства неожиданно обострились.

— Полагаю, тебе придется натирать не только руки, но и спину, — сказал Тарик сурово. — Сама не достанешь, — пояснил он свою мысль.

Она вполне могла бы деликатно отказаться. Однако все ее существо твердило только одно: да, да, да и снова да!

Девушка попыталась собраться с мыслями.

— Я… я сама могу, — пролепетала она.

— Я что-то сомневаюсь.

— Правда, я могу сама, и мне не будет больно.

Ее лицо покрылось румянцем. Она выглядела так, словно незнакомец предлагает ей что-то неприличное. А она скромница, которую никогда не видел ни один мужчина. И хуже всего, что она в этом уверена, подумал Тарик.