БАРБАРА КАРТЛЕНД - Коронованная любовью

— По-моему, твой отец говорил о Греции. Нет никаких причин не верить, что король Фердинанд — монарх во всех отношениях превосходный, и, разумеется, революционеров любого толка необходимо укрощать.

Хиона ничего не ответила, и принцесса продолжала:

— И, любовь моя, ты должна очень следить за тем, что будешь говорить капитану Дариусу, и если он, как славонец, попытается заручиться твоими симпатиями, надеюсь, ты дашь ему ясно понять, что сердцем и душой ты всецело на стороне короля.

— Но как я могу быть в этом уверена, мама, пока не приеду в Славонию и не познакомлюсь с королем?

Принцесса Луиза протестующе вскрикнула.

— Ах, Хиона, — сказала она, — поменьше независимости. Помни, что теперь все, что ты говоришь, и даже почти все, что думаешь, обрело значение и может быть использовано как за тебя, так и против тебя, то есть и против твоего супруга-короля.

Хиона засмеялась:

— Я уверена, мама, вы преувеличиваете мою важность. В конце-то концов важно только, что я англичанка и отправлена туда королевой держать над его головой зонтик на случай, если его принудят войти в Австрийскую империю.

— Хиона, ты не должна говорить подобных вещей! — упрекнула принцесса.

Однако Хиона понимала, что на самом деле ее мать опасается, как бы она не начала свою брачную жизнь по расчету с неверного шага.

Но она никак не ожидала, что капитан Дариус окажется очень красивым молодым человеком лет двадцати пяти.

Славонский посол разменял шестой десяток, и почему-то ей казалось, что все, кто его сопровождает, должны быть такими же надутыми, чванными и витиеватыми, как он.

А вместо этого, когда капитан Дариус приехал, и она спустилась в маленькую гостиную, она подумала, что это первое приятное впечатление, которое произвело на нее хоть что-то, имеющее отношение к ее браку.

Капитан Дариус говорил по-английски с сильным акцентом, но улыбка у него была обаятельная, и ей показалось, что в его взгляде, когда он представлялся ей, вспыхнуло восхищение.

— Ваше высочество, — сказал он, — его превосходительство оказал мне большую честь, поручив научить вac немного говорить пo-славонски, до того как вы прибудете в мою страну.

После маленькой паузы он добавил:

— И дозволено ли мне со всей почтительностью сказать, что Славония будет счастлива иметь такую прекрасную королеву.

Хиона улыбнулась.

— Благодарю вас, — ответила сна, — но к тому времени, когда мы туда приедем, я хочу говорить по-славонски не немного, а бегло!

— Боюсь, это невозможно, — сказал капитан Дариус. — Ведь это довольно сложный язык. Но, конечно, ваше высочество, я приложу все усилия, хотя до сих пор бывал только учеником, а учителем — никогда.

— Не думаю, что славонский труднее греческого, — возразила Хиона, — а я говорю по-сербски, немного по-албански и чуть по-македонски.

Капитан Дариус, казалось, не поверил своим ушам, а когда они приступили к занятиям, Хиона, к величайшей своей радости, обнаружила, что в славонском, как она сказала Хлорис, действительно очень много от знакомых ей языков.

— Вы невероятны, ваше высочество, абсолютно невероятны! — воскликнул через час капитан Дариус. — Мне бы хотелось от всего сердца поблагодарить вас за желание выучить славонский, хотя, полагаю, пользоваться им вам придется очень редко.

— Почему вы так считаете? — быстро спросила Хиона.

Он как будто смутился, точно сказал что-то, не подумав.

— Полагаю, вам уже известно, что при дворе его величества говорят по-немецки?

— Да, я об этом слышала, — ответила Хиона.

— А так как большинство придворных и практически все члены правительства либо немцы, либо австрийцы, славонцы редко слышат свой язык при дворе, только на улицах.

— Неужели это правда? — спросила Хиона.

— Пожалуй, мне не следовало бы говорить вам то, в чем вы вскоре убедитесь сами, — сказал капитан Дариус.

Хиона понизила голос:

— Я хочу, чтобы вы говорили мне правду. Мы не сможем работать вместе, если оба будем говорить одно, а думать другое. Прошу вас, капитан, будьте откровенны со мной.

Капитан вздохнул:

— Именно этого я и хотел бы, ваше высочество, но если об этом станет известно, мне грозят большие неприятности.

— Уверяю вас, все, что вы скажете мне конфиденциально, никому известно не станет, — обещала Хиона. — Но я хочу знать, каково истинное положение вещей в Славонии и почему этот брак был устроен с такой почти неприличной быстротой, и думаю, что объяснить все это верно мне можете только вы.