Кэтрин Полански: Найди свою звезду

Дома Энн приняла душ, задернула плотные шторы и расстелила постель. Вспомнив о приглашении, достала его из сумки и изучала некоторое время. Представление начинается в 19.00, следовательно, нужно там быть хотя бы за полчаса, чтобы спокойно отыскать свое место и сесть. До Берлина ходит ICE — скоростной поезд… кажется, ехать около трех часов. Подумав, Энн позвонила в справочную службу и уточнила расписание и время в пути. Потом со стоном взглянула на часы: чтобы оказаться в Берлине вовремя, ей нужно было встать через пять часов. Как несправедлива жизнь! Бертольд над ней издевается. Энн поставила будильник на одиннадцать и заснула, едва опустив голову на подушку.

Энн проснулась от пронзительного писка будильника, потянулась, чтобы выключить его, и конечно же уронила на пол. Ругаясь сквозь зубы, девушка свесилась с кровати, нашла ускакавшего под нее пронзительно верещащего мучителя и заставила его замолчать. Потом посмотрела на стрелки: одиннадцать.

— Как же хочется спать… — пробормотала Энн, но все же встала и поплелась в ванную. Черт ее дернул дать Бертольду обещание! Хитрый старик выманил его у уставшей девушки, а она теперь должна ехать к черту на кулички, чтобы посмотреть какой-то мюзикл, о котором ничего не знает!

Но по мере возвращения к жизни настроение Энн улучшалось. Она вообще не умела долго грустить и впадать в депрессию, потому что не видела в ней никакого практического смысла.

Поезд оказался переполненным. Ни одного свободного местечка. В соседнее с Энн кресло плюхнулся толстяк, раскрыл ноутбук и погрузился в какую-то игру-стрелялку, страшные монстры так и прыгали по экрану туда-сюда и палили из немыслимых орудий. Как люди могут тратить свою жизнь на такие глупости? Энн тихо вздохнула и отвела взгляд от монитора чужого ноутбука. Утром она решила, что поводов для депрессии нет, но сейчас что-то взгрустнулось. Чем она отличается от этого толстяка-игромана? Он тратит жизнь на стрелялки, а она — на пивные кружки и сосиски. Прошло уже несколько месяцев, но она ни на йоту не приблизилась к исполнению своей мечты. Стоило ли переезжать в Германию, чтобы работать в баре? Пусть в дорогом и престижном, но все же баре? Статьи для рыболовного журнала тоже совсем не то, о чем мечталось. И на личном фронте без перемен… Если подвести итоги, здраво рассудить, то станет ясно, что кругом полный провал. Абсолютный, бесповоротный и окончательный. От возвращения домой Энн удерживала только гордость. Представить себя возвращающейся к маме и папе без гроша за душой, без солидного багажа публикаций — и все так же без шансов поступить в университет на отделение журналистики… Нет, это абсолютно исключено! Но что же делать? Обойти второй раз все редакции? А что изменилось с прошлого раза? «Здравствуйте, я к вам уже заходила, но с тех пор я стала классным специалистом. Я все знаю о пиве, сосисках и работе официанткой». Любой редактор рассмеется ей прямо в лицо и будет прав. Неужели все так окончательно плохо? И все мечты о журналистике останутся только мечтами? Энн еще раз горестно вздохнула. Кажется, она зашла в тупик. Пусть говорят, что безвыходных положений не бывает, но тупик — это такое место, где возможен только путь назад. Мысли Энн перескочили на личную жизнь, но тут же вернулись к журналистике. Ведь личной жизни не было как факта. Мориц не в счет. Говорят, что в журналистике, как и в кино, можно пробиться, если вступить в связь с редактором. Но чтобы приблизиться к редактору, надо прежде стать журналисткой. Не набрасываться же на него в темном переулке с требованием немедленно вступить в сексуальные отношения и принять ее в штат издания. От абсурдности представшей перед ее мысленным взором картинки Энн даже рассмеялась. Толстяк-сосед оторвался от экрана ноутбука и подозрительно на нее уставился. Энн решила не реагировать, и он вернулся к своим занятиям. Несмотря на приступ веселости, тоска навалилась на девушку с новой силой. Тупик, темный, беспросветный тупик. С одной стороны, жизнь как-то наладилась, есть деньги, можно переехать в квартиру получше, Бертольд щедро платит, работа ей даже нравится, коллеги — приятные люди… Но это ведь совсем не то, о чем Энн мечтала. А отказываться от своей мечты она не собиралась. Но и пути к ее осуществлению не видела.

От горестных раздумий ее отвлек Берлин, пролетавший за окном скоростного поезда. Город сливался в бесконечный хоровод, танцевал завораживающий танец. Лучи заходящего солнца окрашивали все в неисчислимое количество оттенков золотого и красного.