Элизабет Хой: Ловушка для дикого сердца

«Если я хочу принять перед обедом ванну, — подумала Эйлин, — то мне надо быть порасторопнее». Дойдя до своей комнаты, девушка вдруг услышала, как хлопнула входная дверь. Это дед отправился на вечернюю прогулку. Теперь он вернется не раньше чем через полчаса, а значит, можно не спешить. Когда она выйдет к столу, дед уже будет сидеть с бокалом шерри в руке, который он имел обыкновение выпивать перед обедом. Эйлин лениво стянула с себя грязные брюки и неуклюжий рыбацкий свитер. Вошла в примыкающую к ее комнате ванную, которой дед позволил ей пользоваться совсем недавно. Раньше эта комната принадлежала его Элеоноре, и после ее смерти Марлоу долгое время не разрешал никому туда заходить. Но в тот день, когда Эйлин исполнилось двадцать лет, старик отдал ей ключи от будуара и ванной комнаты жены.

Будуар и ванная были расположены рядом. На полу в комнате лежал большой зеленый ковер, цвет которого от времени несколько поблек, приобретя легкий серебристый оттенок. На стене висел портрет бабушки Элеоноры в молодости, на которую Эйлин удивительным образом походила. Такие же волосы цвета пылающего на солнце янтаря, та же нежная, светлая кожа, те же серые глаза в обрамлении длинных темных ресниц. Только платье у бабушки было куда более роскошным, чем та одежда, что имела обыкновение носить Эйлин. Глубокий черный бархат, корсет и что-то наподобие гофрированного воротника времен Елизаветы.

Выйдя из ванны, Эйлин снова принялась рассматривать платье бабушки на портрете. Она, без сомнения, не ходила в этом наряде на Инишбауне, так как большую часть времени все люди здесь проводили на улице. Интересно, сохранилось ли это платье в большом гардеробе из красного дерева, в котором так и остались все наряды Элеоноры, милые, но безнадежно вышедшие из моды? Они были упакованы в льняные мешки, пересыпаны лавандой и гвоздикой. Дед великодушно разрешил внучке пользоваться любыми нарядами жены, но после того, как Эйлин рассмотрела содержимое мешков, она поняла, что вряд ли ей удастся перешить или приспособить что-либо для себя.

Сейчас, повинуясь какому-то смутному чувству, Эйлин снова открыла бабушкин гардероб. Конечно, было бы гораздо проще, если бы все эти наряды висели на вешалках, а не лежали в желтых льняных мешках. Рассмотреть их тогда не представляло бы труда. Девушка вытащила первый мешок, развязала веревочку и заглянула внутрь. Похоже, это именно то платье, что изображено на портрете. Да, это оно — на корсете, пышное, с кружевным воротником. Ошибки быть не может. Достав платье из мешка, Эйлин разложила его на кровати, провела ладонями по мягкой, шелковистой материи, напоминающей по цвету оперение черного дрозда. Казалось, на этот наряд ушло несколько метров ткани. Она струилась в руках Эйлин, словно черный ручей. Талия у этого платья выглядела поразительно узкой. Интересно, подумала девушка, а ей оно подойдет? Надо надеть на себя и посмотреть.

В дверь постучали, и через секунду на пороге будуара возникла Энни, крупная, крепко сбитая женщина с ярко-красными щеками. Ее волосы были плотно стянуты в узел на затылке, а на лице навечно застыло сердитое, недовольное выражение, вводящее всех в заблуждение, потому что на самом деле Энни отличалась необыкновенной добротой.

— Там внизу мужчина. Вас спрашивает. А я сейчас как раз готовлю обед, — сдержанно сообщила она.

— Что еще за мужчина? — удивилась Эйлин. В Карриг-Лодж незнакомцы не имели обыкновения заходить в гости.

— Судя по тому, как он говорит, скорее всего, англичанин. Он из той кинокомпании, которая недавно присылала письмо.

Эйлин чуть не вскрикнула от удивления: кто-то из кинокомпании «Метеор»!

— Чего же он от нас хочет? — спросила она. — И как вообще здесь оказался?

— Думаю, приплыл с материка на какой-нибудь рыбацкой лодке. Да я и не спрашивала его ни о чем — просто провела в гостиную и сказала, что сейчас сообщу вам о его приходе.

— Что ж, ему придется подождать. Сейчас я только надену на себя что-нибудь поприличнее. — С этими словами Эйлин выдвинула ящик с нижним бельем.

— Он знает, что ему придется ждать. Я сказала, что вы в ванной, — бесстрастно объявила Энни. — А я вернусь к моему тесту, если оно еще не село. — Затем она повернулась и твердой походкой вышла из комнаты.

Лихорадочно роясь в ящике, Эйлин подумала о том, что завидует спокойствию Энни. Но разумеется, ведь Энни не придется разговаривать с этим загадочным незнакомцем из кинокомпании «Метеор». А этот человек, возможно, начнет спорить с ней, даже, может, станет над ней смеяться и отговаривать ее от их с дедом решения. Но она не позволит так с собой обращаться, сердито сказала себе Эйлин.