Джоанна Брендон - Огненные тени

Мотор гудел на пределе, шины визжали, когда Логан, позабыв про всякие правила дорожной езды и требования безопасности, мчался вперед и только вперед.

Ни о ком, кроме Элиды, не думая, он не заметил голубого «шевроле», который на некотором отдалении следовал за ним всю дорогу от мастерской до дома, откуда Логан, переодевшись, направился в сторону пригорода.

— Проклятье! — Фрэнк Мак-Адам заскрипел зубами от злости, когда сзади засверкали синие огни мигалки, а затем донесся протяжный вой полицейской сирены. Бросив взгляд в зеркальце заднего вида, он выругался еще раз. За ним по пятам шла полицейская машина.

— Только этого еще не хватало! — пробормотал он, сворачивая на обочину шоссе. Посмотрев вперед, он увидел, как преследуемый им грузовик исчезает за поворотом.

Губы у него сжались, а уголки их кисло опустились вниз. Сперва потерять де Леон, а теперь еще и Теннера — поистине это были дни абсолютного невезения.

Покачав головой, он опустил боковое стекло и достал из пластмассовой прозрачной обертки водительское удостоверение.

Элида стояла у озера и отсутствующим взором глядела на темно-голубую воду. Ей нужно было во что бы то ни стало достучаться до сердца и ума человека, сидящего в нескольких шагах от нее на валуне.

Достав из кармана джинсов плоскую гальку, она бросила ее в воду, и камень, сделав несколько прыжков, беззвучно пошел ко дну.

Тишина и покой, подумала она. В природе и в сердце. И она пришла, чтобы нарушить этот покой снова — но уже в последний раз — убедить своих людей сменить место пребывания.

Но тянуть время было больше нельзя. В конце концов, подумала она, я должна объяснить, что этот шаг на благо всех.

Она поглядела на Барни, потом, подойдя к нему, опустилась на землю и положила щеку на его колени. Ей нужно было набраться духа и объяснить старику, что она хочет предложить племени явиться на собрание индейцев из резервации макахов для того, чтобы те определили их судьбу.

У нее были основания бояться реакции Барни. Шесть лет назад она уже обращалась к нему с этой идеей. Барни тогда страшно рассердился и категорически запретил ей даже говорить об этом с другими.

— Я много думала, дедушка, — начала она медленно и приподняла голову.

Барни ласково потрепал ее по голове.

— И о чем же ты хочешь со мной поговорить? — спросил он.

У Барни зуб на зуб не попадал от холода и сырости, но он словно не замечал этого. Когда Элида попросила его отойти с ним в сторонку для разговора, он, несмотря на то, что холод вреден стариковским костям, сразу согласился.

— Забота о вас не в тягость мне, дедушка, и ты знаешь об этом лучше других. Так что не расцени мои мысли как попытку улизнуть от своего долга. — Она помолчала и, убедившись, что Барни внимательно слушает, сказала чуть смелей: — Я подумала, что пора найти более подходящий дом для нашего народа.

Барни улыбался — ласково и чуть насмешливо.

— Нам и здесь не так плохо.

Дело складывалось труднее, чем она полагала. Собравшись с духом, Элида продолжила:

— Мы все только выиграем от того, что предстанем перед глазами собрания племени макахов, дедушка. Я уже наводила справки и узнала, что несколько озеттов уже живут в их резервации. — Она говорила взахлеб, боясь, как бы он ее не остановил.

Но Барни молчал. Долго, очень долго.

— Мне нужно твое благословение, дедушка, — снова заговорила Элида. — Среди вас много слабых и больных, да и другие уже устали вести жизнь кочевников и бродяг. Встань на мое место и выскажи свое суждение: права я или нет?

Барни издал внезапный смешок. Он почти никогда не выказывал свою любовь к ней, но сейчас, склонившись, чуть коснулся ее щеки губами.

— Ты права, моя девочка, — сказал он после небольшой паузы. — Я тоже последнее время вспоминал твое предложение пятилетней давности. Мне давно уже хотелось бы вернуться на землю, где мы могли бы заниматься фермерством. Мы были бы счастливы там — я, Мэри и все другие.

Земля, о которой говорил Барни, располагалась на полуострове Олимпик и принадлежала зятю Элиды, Маркусу. Тот когда-то предлагал продать ее по весьма умеренной цене.

— Тогда я поговорю с Маркусом, а потом съезжу к заливу Неах и поговорю с вождем макахов.

— Когда ты отправишься?

— Немедленно.

— Да хранят тебя духи твоего деда и отца, — прошептал Барни, с усилием поднимаясь на ноги. — Пойдем к другим.

По дороге к лагерю Барни предостерег, чтобы она никому не говорила о своей миссии.