Джоанна Брендон: Здравствуй, любовь!

— Мир тесен, — забавлялся Эндрю Кингстон, с мягкой улыбкой рассматривая Саманту. Она раскраснелась, а глаза потемнели от гнева и горели, как два сапфира.

Целую минуту Саманта сидела неподвижно, словно загипнотизированная. Широкоплечий, стройный Эндрю Кингстон был неотразим. Синие слаксы и голубая шелковая рубашка подчеркивали достоинства его атлетической фигуры. И все слова были бессильны описать его мужскую красоту.

— Жаль, что за столь привлекательной внешностью скрывается ничтожество, — холодно произнесла Саманта.

Но Эндрю пропустил ее слова мимо ушей.

— Как ты нашел меня? — со стороны могло показаться, что Сэмми абсолютно спокойна, но Эндрю заметил, как она снова и снова накручивает на палец прядку светлых волос цвета карамели.

— Я мог бы соврать, что сделал это при помощи дедуктивного метода знаменитого сыщика, — улыбнулся Эндрю. — Но если признаться честно, то не ожидал увидеть тебя здесь.

— О Боже! — Саманта закрыла глаза, отчаянно надеясь, что когда откроет их снова, мираж исчезнет. Но не тут-то было.

— Итак… — начала Саманта, не узнавая собственного голоса. — Итак, ты партнер Ларри. «Старина Энди», современный Дон Жуан, странствующий рыцарь, не переносящий никаких уз, в том числе супружеских.

— К сожалению, ничего не могу поделать с собой, — извиняющимся тоном произнес Эндрю.

Поверив этому заявлению, Саманта подписала бы себе приговор. Она пристально взглянула ему в глаза и не нашла в них ни капли раскаяния. Казалось, он гордится собой.

— И ты говоришь, что сожалеешь? — Почему судьба так жестока к ней? Стиснув зубы, чтобы не застонать, Саманта принялась судорожно собирать бумаги со стола, пытаясь успокоиться и решая, что предпринять.

Ей хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым, убежать и вдоволь поплакать. Но это было невозможно. Теперь, когда выяснилось, что Кингстон — партнер Ларри, придется уйти из «Компании грузовых перевозок». А ей так здесь нравилось.

Собрав все свое мужество, Саманта поднялась и направилась за сумочкой.

— Опять собираешься улизнуть, — догадался Эндрю.

— Да, — откликнулась Саманта, — только на этот раз я уйду прежде, чем ты сделаешь меня соучастницей своих грязных делишек.

Кингстон обиделся, а Саманта только этого и добивалась. Когда он заговорил, в его голосе послышалось раскаяние:

— Единственной моей виной было то, что я не докладывал тебе обо всем, что делал каждую минуту дня и ночи.

— А я жалею, что доверилась тебе!

— Да нет же, Саманта. Беда в том, что ты доверяла не тому человеку, — саркастично поправил он. — Но все уже позади. — Голос его потеплел. Кингстон сделал шаг навстречу Саманте, но наткнувшись на ее холодный взгляд, объяснил: — Мне казалось, что четыре года — достаточный срок, чтобы понять и простить.

Ровно четыре года, два месяца и девять дней Саманта отчаянно пыталась подавить жалость к той обманутой, оскорбленной девочке, какой она вернулась в Ашленд. Ей это удалось.

— Держись от меня подальше, Кингстон, — предупредила она, выставив вперед руки, словно пытаясь отгородиться от него. — Я приложила немало усилий, чтобы начать новую жизнь, ту, которая мне нравится. И в ней нет места для тебя. — Она говорила так тихо, что до Эндрю едва долетал звук ее слов. Но сомнений в ее решимости не оставалось.

Видя боль, которая исказила на секунду хорошенькое личико Саманты, Кингстон почувствовал себя неловко. Чтобы восстановить душевное равновесие, он скрестил руки, откинулся назад и сосредоточил внимание на ее красивой груди, которая взволнованно вздымалась и опускалась.

— Ну как ты не можешь понять?! — Он окинул взглядом кабинет, пытаясь найти подсказку.

— Не могу и не хочу.

Увидев, что губы Саманты собрались в тонкую ниточку, а лицо приняло холодное, отчужденное выражение, Кингстон нахмурился. Его руки опустились и сжались в кулаки, словно он боролся с безотчетным желанием заключить ее в свои объятия.

— Мне нужно, чтобы ты все поняла. — Кингстон уверенно направился к Саманте с грацией хищника, подбирающегося к жертве. — Я ведь не хотел тебя обидеть, Сэмми. Поверь!

— Какого черта! — взорвалась она, не способная больше сдерживать негодование. — Дорожа своей вонючей репутацией, ты безжалостно разрушил чужие жизни. — Кингстон приближался, но она сумела довести свою роль до конца. — Ты мне абсолютно безразличен.

— А ты мне нет! Что бы ты ни думала обо мне, я изо всех сил старался оградить тебя от грязи тогда. Злые языки распустили слухи, будто я ухаживал за тобой, чтобы ближе подобраться к Гайнору. Но это клевета! Это не мой стиль.