Робин Доналд: Лицом к счастью

— И вас не утомляет это однообразие? Неужели же сельская жизнь может удовлетворить самолюбие такой девушки, как вы?

— Во-первых, я не страдаю от чрезмерных амбиций. А во-вторых, только несведущему или невосприимчивому к природе человеку сельская жизнь может показаться скучной и однообразной, — назидательно проговорила она.

— Значит, танцы — это не ваш досуг? — подытожил Роман Магнати.

— Увы, — отозвалась девушка.

— В таком случае не буду настаивать. Надеюсь, вы позволите мне проводить вас до номера?

— В этом нет необходимости, милорд, — осторожно отказалась Гизелла.

— И все же… — настойчиво проговорил Роман, взяв девушку под локоток, на сей раз без пугающей жесткости.

— Только до пансионата, — согласилась на компромисс черноволосая красавица.

Они медленно зашагали по аллее. Роман отпускал комментарии по поводу красот здешнего пейзажа, славословил бриллиантовое сияние крупных звезд в нежнейшем бархате ночного неба, сравнил неизъяснимый тон космических просторов с чернью восхитительных волос спутницы, рассказал про небеса и звезды своего полушария, пригласил наведаться при случае, чтоб лично убедиться в справедливости его суждений.

Гизелла терпеливо слушала его надменную болтовню и тихо улыбалась уголками рта.

Она приостановилась напротив парадного входа в здание пансионата, давая понять, что прогулка окончена.

— Спасибо, что проводили, — сказала она, когда Роман наконец замолк.

— Мы еще не пришли, — заметил он.

— Лестницу я одолею без посторонней помощи, — вежливо произнесла девушка. — Еще раз спасибо. Мне было очень приятно, — настойчиво добавила она, холодно улыбаясь.

— Должно быть, днем я вас порядком напугал и задел ваши чувства. Простите. Я увидел в вашем вторжении угрозу неприкосновенности личной жизни своих гостей, — сознательно тянул он с прощанием.

— Я понимаю и не обижаюсь, — уверила его Гизелла, порываясь уйти.

— Но мне показалось, что вы все же сердитесь…

— Так было, — согласилась она, — но теперь, полагаю, мы все выяснили, и не имеем друг к другу никаких претензий, — выразила надежду благоразумная девушка.

— У меня к вам претензий нет, — подтвердил принц.

— У меня к вам тем более, — улыбнулась она.

— Мне кажется, вы не до конца со мной откровенны, мисс Фостер.

— А должна?

— Вы очень напряжены. Что заставляет вас быть такой настороженной? — спросил Роман.

— Наверное, подспудная мысль о том, что ваше желание проводить меня до дверей номера имеет за собой какую-то иную цель, — откровенно призналась Гизелла.

— И почему же вам так неприятна эта перспектива? — игриво осведомился мужчина.

— Возможно, потому, что не далее как в полдень я видела вас с другой женщиной. И общение между вами было куда как неформально.

— Правильнее будет считать, что вы ничего не видели, Гизелла, — предложил он.

— Спокойной ночи, Роман, — сухо проговорила девушка.

Роман наклонился вперед с очевидным намерением поцеловать соблазнительный нежно-розовый девичий рот. Гизелла предусмотрительно сделала шаг назад. Он разочарованно взглянул на туристку в саронге и сандалиях на плоской подошве. Она смотрелась такой хрупкой, а вела себя столь категорично, что он не мог не исполниться уважением к этой независимой девушке.

— Я надеюсь, мне не придется противостоять насилию, — предупредительно произнесла она.

— Я тоже на это надеюсь, — пробормотал Роман, но вопреки ее желанию сжал девушку в объятиях и поцеловал.

Гизелла рывком попыталась высвободиться из этих тисков. Внутри нее все клокотало от гнева. Прикосновение чужих губ к ее лицу показалось таким нелепым и противоестественным. Она отчаянно выворачивалась из насильственных объятий.

Удивительным образом Роману удалось противопоставить ее скромности и сдержанности свой напор. Он разомкнул сжатые губы Гизеллы, сластолюбиво скользнул языком по деснам.

Изумленная, Гизелла на миг прекратила сражение. Странные чувства боролись в ней.

В интересах чистого эксперимента она приоткрыла рот. И пах он приятно, и вкуса был необычного. Она медлила, стремясь разобраться в своих ощущениях. Непроизвольно ее руки легли ему на плечи.

Роман ослабил объятия, полагая, что иностранка завоевана одним поцелуем.

Обоюдный поцелуй, слитный и сочный, звучный и затяжной, прервался вдруг, стоило Роману по-хозяйски обхватить ягодицы девушки.

Гизелла отпрянула.