Кейт Доули: Подари мне поцелуй

— Но я…

— Не надо, Итен, мне сейчас выходить на сцену. Я не хочу думать об этом. Я не хочу никогда больше думать об этом. Я слишком много плакала. Иди в зал, ты же всегда смотрел спектакли оттуда.

Она так и не повернулась к нему лицом. Дайан понимала, что, как только увидит размытые возрастом черты, о которых грезила долгими ночами, тут же потеряет спокойствие, а это значило только одно: она не сыграет так, как должна сыграть.

Когда закончился спектакль, Колфилд понял, что вновь вернул себе свою славу и репутацию лучшего режиссера «театров вне Бродвея». Он подошел к Эдаму.

— Спасибо, что не бросил меня.

— Благодарить ты должен Дайан. Если бы она отказалась ехать со мной, я бы, ни на секунду не задумываясь, остался в Лондоне.

— Передай ей, пожалуйста, мою благодарность; боюсь, она сейчас не захочет меня видеть.

— В этом никто, кроме тебя, Итен, не виноват.

— Это я тоже знаю.

— Но я тебе даже благодарен: если бы ты от нее так демонстративно не отказался, она бы все еще любила тебя. А так лучшая женщина Вселенной рядом со мной.

Эдам резко оборвал свой монолог и пошел прочь от Колфилда, который нервно теребил замусоленный край своего знаменитого шарфа.

К Итену подошла Сюзанна.

— Привет, милый, — весело сказала она. — Как ты думаешь, я бы смогла сыграть эту роль?

— Конечно, — ответил он, понимая, что если сейчас скажет правду, то навсегда потеряет Сюзанну. А ему так хотелось, чтобы рядом был живой человек, пусть даже это будет Сюзанна!

— Дайан, ты была великолепна! — заорала Ингрид, распахнув дверь гримерной подруги.

Дайан улыбнулась.

— Я знаю.

— Думаю, автору пьесы повезло, что именно ты играла в ней. Цветы не от него? — невинно поинтересовалась Ингрид.

— Ты же видишь, что это лилии.

— Ну и что? У твоего Эдама, можно подумать, теперь монополия на эти цветы! Кстати, угадай, кого я встретила в театре, когда пробиралась к тебе?

— Даже и не буду пытаться, — рассмеялась Дайан, — ты знаешь слишком много людей.

— Нет, этот человек вполне банален. Это Сью. Она просила передать тебе записку. Я хотела отказаться, но она настаивала, иначе грозилась прийти к тебе сама. Вот, почитай. — Ингрид протянула подруге листок желтоватой бумаги.

— «Поздравляю. Я сделала ошибку, но теперь я ее исправлю», — прочитала вслух Дайан. — Как ты думаешь, что бы это могло значить? Может быть, ей стыдно?

— Нет, Дайан. Не нравится мне эта записка. Она принесет много горя. Я чувствую это.

Дайан впервые была по-настоящему счастлива: рядом с ней любимый человек, ее карьера на взлете, дорогие ей люди рядом — что еще может желать человек?!

Иногда ей казалось, что все слишком хорошо. Она боялась, что Судьба недолго будет ее баловать. Дайан иногда ловила себя на мысли, что ждет каких-то катаклизмов, не может все быть так замечательно. Эдам смеялся над ее страхами и говорил, что они больше подошли бы суеверной Ингрид. Но все же тревога покидала Дайан, только когда Эдам был рядом.

Она решила поделиться своими страхами с подругой. Дайан опасалась, что Ингрид просто посмеется над ней, но реакция Ингрид была совершенно неожиданной.

— Это неспроста, Дайан. Мне тоже кажется, что должно что-то произойти, — совершенно серьезно заявила Ингрид.

— Я просто не понимаю, что на меня нашло! Ведь все так хорошо.

— Не знаю, как ты, а я до сих пор не могу успокоиться насчет записки Сью.

— Какой записки? — не сразу поняла Дайан.

— Той, которую она прислала тебе после премьеры.

— Что-то о том, что она ошибается?

— Да, именно.

— Но что там страшного? По-моему, девушка поняла, что была не права и ей следует исправиться.

— Она собиралась не исправиться, а исправить какую-то ошибку. И я не верю, что эта ошибка — ее характер.

— Нельзя не верить в людей. На самом деле в человеке всегда есть что-то хорошее.

— В этой милой девушке из хорошего только мордашка, ну и все, что к ней прилагается.

— Ингрид, Ингрид, ты неисправима!

— Это ты неисправима. Подумай, какую серьезную ошибку Сью могла допустить.

— Откуда я могу это знать?

— Хорошо, раз ты сама не хочешь думать, придется мне тебе помочь. Чего добивается Сью?

— Я бы назвала это устойчивым положением.

— А я бы — нормальным мужиком.

— Ингрид! — в очередной раз воскликнула Дайан. Иногда ей казалось, что она уже привыкла к цинизму подруги, но каждый раз та выдавала что-то новое.

— Ну ладно тебе. Мы с тобой говорим об одном и том же. Этот вопрос можно считать решенным. Следующий. Как она решила добиваться того самого «положения»?