Никола Марш - Хозяйка кофейни

Она привезла из своего путешествия весть, которая чудесным образом изменит для них всю жизнь. Надо поскорее поделиться с мужем, но очень не хочется прерывать счастье поцелуя… Пусть оно длится и длится.

Но нельзя, нельзя! Так много нужно сказать!

Она чуть отодвинулась и спрятала лицо у него на шее, вдыхая родной запах кедра после дождя.

— Пора нам усесться и поболтать, — сказал Блейн, гладя ее волосы, — ох, ты постриглась!

— Много же понадобилось времени, чтобы ты заметил.

— Слушай, как здорово! — Его глаза сверкнули, а лицо говорило о восторге больше, чем можно выразить словами. — Ты потрясающе выглядишь!

Она могла бы сказать то же самое. Он выглядел поразительно — от светлых волос до носков поношенных ботинок. Проведя несколько месяцев в Париже, Риме, Милане и Венеции, повидав много прекрасно одетых молодых людей, Кэмрин поняла совершенно ясно, что ни одного из этих ухоженных европейцев невозможно сравнивать с ее избранником. В своих хлопчатобумажных брюках и поношенной футболке он выглядел так, как будто им специально занимались всемирно известные дизайнеры высокой моды.

— Давай поговорим. Мне надо сообщить тебе что-то очень важное, пока я не взорвалась от радости. — Увидев, как Блейн насторожился, она добавила: — Нет-нет, я никуда не собираюсь.

— Сейчас или вообще?

— Это зависит от тебя.

К ее удивлению, Блейн стал необычно серьезен:

— Ты же знаешь мои чувства. Но я не хочу ни к чему принуждать тебя. Ты хотела уехать на время — ты сделала это. Я здесь и жду. Все осталось по-прежнему. Я люблю тебя, Кэм. Но не собираюсь всю жизнь ждать, пока человек, которого я люблю, ответит мне тем же. Почему бы тебе не сказать мне честно, что ты думаешь?

Все правильно, но с чего ей начать? Сколько раз там, вдали от него, Кэмрин мысленно вела этот разговор, а сейчас не находила слов. Пожалуй, надо начать со стрижки.

— Я постриглась в Риме через двадцать минут после того, как получила божественную весть.

Он не ответил, только поднял бровь, скорей скептически, чем удивленно.

— Я сидела на площади, пила кофе и думала, как это плохо и неправильно — путешествовать без тебя.

— Ты ведь так и хотела.

— Да. По крайней мере, думала, что хотела. Мне очень хотелось не мешать осуществиться твоей мечте. Я только упустила, что твоя мечта есть и моя мечта тоже.

— Что это значит? Ты решила попробовать завести ребенка?

— Поздно.

Молчание в ответ. Долгая пауза.

Что ж, она поторопилась с самым важным. Сейчас ей необходимо, чтобы он крепко обнял ее и сказал, что это самая лучшая новость на свете и что они будут вместе до конца жизни.

— Ты говоришь…

— Я беременна!

У него испуганно распахнулись глаза, он схватился рукой за горло. Вид был почти комический — как будто этот большой, сильный мужчина испугался, что побрился, вместо того, чтобы оставить приятную ей щетину…

— Беременна? Но… Но…

— Ошеломляюще, да?

Он не шелохнулся, и ей стало страшно — вдруг она слишком сильно оттолкнула его? И возврата уже нет…

— Я не верю. — Прежде чем произнести эти слова, он несколько раз открывал и закрывал рот, потом медленная улыбка осветила его лицо. — У нас будет ребенок?

— Да.

Почему-то он мрачно усмехнулся:

— Вот почему ты вернулась. Не потому, что тебе нужен я или наша семья. Просто обязательства.

— Нет. Я вернулась к тебе, только к тебе! Всегда есть и был ты. Ребенок — это награда, потрясающее, бесценное чудо. Я уже решила вернуться к тебе, прежде чем обнаружила, что беременна, — Кэмрин положила ладони ему на грудь. — Я люблю тебя, Блейн. Больше никаких путешествий. Никогда больше не буду считать, что твои мечты важней моих. Для меня теперь существуют только наши мечты, А для тебя?

Выражение его лица изменилось, он взял ее за руки.

— Пойдем. Покажу, чего я хочу.

Он повел ее в ту часть кофейни, которую Кэмрин называла зоной отдыха и где были удобные диваны у столиков. Она особенно любила эту часть своего «Убежища». Сейчас здесь горело множество крошечных лампочек, освещавших пространство призрачным светом.

— Как ты смог это сделать?

— Анна помогла.

Он подвел Кэмрин к столику, где на серебряной тарелке лежали ее любимые особенные трюфели, изысканный шоколад из Англии, а рядом в серебряном ведерке ждала бутылка шампанского «Дом Периньон». Нажав потайную кнопку, Блейн включил их любимую музыку.

— Зачем это все? — спросила Кэмрин, когда они уселись.

— Возможно, вот это тебе объяснит, — он придвинул к ней бархатную коробочку.