Аманда Мэдисон - Только любовь!

Много позже они лежали обнявшись. Виктория еще дышала с трудом, но Мигель уже успокоился. Она слушала, как восстанавливается ровное биение его сердца, и перебирала пальцами влажные волосы на его груди.

— Может, тебе следует чаще заниматься любовью, — усмехнувшись, произнесла она. — Возможно, это помогло бы сдержать монстра, который заключен в тебе.

— Монстра?

Виктория подняла голову и посмотрела на него. В расслабленном состоянии Мигель выглядел не менее чувственно и привлекательно.

— Иногда он спит, и это хорошо. Но когда просыпается, он безобразен до отвращения.

Мигель состроил гримасу.

— Я же не настолько плохой.

— Нет, не плохой. Но монстр.

Он пристально посмотрел ей в глаза, затем перевернулся на живот, и она оказалась под ним. Мигель принялся ласкать ее грудь и бедра. Они только что закончили заниматься любовью, а он снова заводил ее.

— Ты много опытнее меня.

— Я и на пятнадцать лет старше тебя.

— И все их провел в постели?

Мигель рассмеялся.

— Ты думаешь только об одном.

— Этим ты и воспользовался.

— Лучше я, чем кто-нибудь другой.

Он провел языком по ее груди, оставляя влажную дорожку, от которой у нее защекотало кожу. Затем взял в рот один из ее сосков.

Внезапно слезы снова начали душить Викторию. Сердце тяжело забилось от желания и тоски. Как она могла вообразить, что полюбила его? После всего, что произошло…

Да, он был настойчив, горд, высокомерен, жесток в обычной жизни. Но в постели Мигель становился совсем другим. Занимаясь любовью, он ни разу не обидел ее, не причинил боли, не унизил. Его жестокость каким-то образом трансформировалась в нежность, и он казался ей таким щедрым… таким любящим.

Но как мог быть щедрым и любящим мужчина, который обращается с ней, как средневековый феодал с понравившейся ему женщиной, — сначала похитил, потом запер на ключ?

Это выглядело лишенным смысла. Но все же она переживала целую гамму самых прекрасных эмоций. И дело было не только в сексуальном удовлетворении. Что-то изменилось в ее душе.

— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что если бы мы так не спешили, то у нас могло бы все получиться? — спросила Виктория серьезно.

— У нас все и так получается, — ответил Мигель.

Она задержала дыхание, чтобы не вспылить, и спокойно произнесла:

— Давай, пожалуйста, поговорим об этом. Только без оскорблений и угроз бросить меня на съедение голодным львам.

Мигель рассмеялся, отнюдь не удивленный ее словами.

— Хорошо. У наших родителей была договоренность.

— Это формальности.

— Мы занимались любовью.

Виктория ничего не ответила, тогда он привел свой последний довод:

— В тот раз я не воспользовался презервативом.

Поначалу она не поняла, к чему он клонит. Но потом ее словно током ударило. Виктория резко высвободилась из его объятий и перекатилась на другую сторону кровати.

О чем она только думала? Как могла забыть о такой важной вещи? О Боже, что произошло с ее головой?

Мигель приподнялся на локте и положил руку на ее плечо.

— Ты можешь быть беременна.

— Неправда, — замотала головой Виктория, одновременно резким движением сбрасывая его руку.

— Мы ведь скоро это узнаем, да?

— Когда ты вспомнил о презервативе?

Мигель ответил не сразу. Они только что занимались любовью, но теперь снова стали чужими.

— Я сделал это сознательно, — наконец невозмутимым тоном произнес он.

Виктория обреченно покачала головой, зная, что это правда. Значит, он действительно хотел, чтобы она забеременела. Именно таким образом собирался решить все их проблемы и привязать ее к себе.

— Знаешь, о чем все это говорит? — с вздохом сказала она. — Нет? А я знаю. — Виктория не могла скрыть горечи в голосе.

— Пойми, это для твоего же блага, — произнес он.

— Неужели? — Она грустно рассмеялась. — Мигель, признайся, ты просто не доверяешь мне, поэтому и повел себя так. Я тебе даже не нравлюсь. Ты был шокирован моим поведением там, в Париже, я вызвала у тебя отвращение…

— Никакого отвращения! — поспешил заверить ее он. — Я был удивлен. Растерян…

— Скорее уж зол. — Начав говорить, Виктория не могла уже остановиться. — Ты злишься на меня, и, возможно, ты прав. Но вот что я тебе скажу: либо ты кончаешь со всем этим спектаклем, либо принимаешь меня такой, какая я есть, потому что я не собираюсь меняться.

— Тебе и не обязательно меняться.

— Не смеши меня. Конечно, ты ждешь, что я изменюсь, иначе не стал бы так обращаться со мной.