Аманда Мэдисон - Только любовь!

— Конечно, будет. Мы же не станем лишний раз волновать Беатрис и ставить ее в неловкое положение перед знакомыми.

Выйдя из здания аэропорта, Мигель подвел Викторию к стоящей неподалеку машине. Из нее вышел шофер и открыл перед ними заднюю дверцу.

Виктория снова заупрямилась.

— Я никуда не поеду!

— Поедешь.

— Нет, нет и еще раз нет!

Вздохнув, Мигель подхватил ее на руки, затем не очень бережно закинул на заднее сиденье и сел рядом.

Шофер захлопнул дверцу, убрал в багажник сумку и сел на свое место, как будто ничего не произошло.

Виктория сжала руки в кулаки.

— Ты не имеешь права…

— Возможно, через месяц…

— Никогда!!!

Мигель тяжело вздохнул. Похоже, они застрянут здесь надолго.

— Ты ненормальный!

— Правда? Я мог бы с большей уверенностью сказать то же самое о тебе.

Виктория отвернулась и демонстративно уставилась в окно. Но долго молчать она не смогла.

— Куда мы едем? — спросила она.

— Домой.

Откинувшись назад, Виктория потерла ноющие виски.

— Это не мой дом.

Мигель не ответил и развалился на сиденье, почти прижавшись к ней.

— Ты не мог бы подвинуться? — недовольно проворчала она.

— Вики…

— Не называй меня так!

— Вики, если ты не угомонишься, я перекину тебя через колено и отшлепаю, — спокойно пообещал Мигель. — И предупреждаю: я словами не бросаюсь.

— Что?!

Она надула губы, как обиженный ребенок, и забилась в самый угол сиденья, проклиная и себя, и Мигеля.

Никто еще не вызывал в ней столько противоречивых эмоций. Достаточно было одного его взгляда, и ее охватывала непередаваемая смесь восторга и ненависти, раздражения и блаженства. То, что он обладал такой силой воздействия на нее, пугало и унижало Викторию.

— Я не забуду этого, — зло проворчала она.

— Вот и хорошо, — ответил Мигель.

Через час машина подъехала к многоэтажному кирпичному дому, увитому плющом. Зайдя в подъезд, Мигель вызвал лифт и, войдя вместе с Викторией, нажал кнопку последнего этажа.

Открыв дверь квартиры, он с улыбкой обернулся к своей спутнице и пригласил войти:

— Чувствуй себя как дома.

У Виктории возникло непреодолимое желание дать ему пощечину, чтобы убрать выражение самодовольства с его лица. Но вместо этого она прошла мимо него со словами:

— Даже не сомневайся.

Мигель показал ей гостиную, просторную кухню, ванную, кабинет, библиотеку. Затем подвел к двери спальни и произнес:

— Наша комната.

— Чья? — переспросила Виктория, похолодев.

— Наша.

Теперь ей стало так жарко, что она с трудом перевела дыхание.

— Я прекрасно буду чувствовать себя и в гостиной.

Мигель сел в глубокое мягкое кресло, вытянул ноги и сложил руки за головой.

— Не сомневаюсь в этом. Но мне будет намного спокойнее, если я буду знать, что ты в безопасности рядом со мной.

Виктория прислонилась к двери и, пытаясь скрыть надежду в голосе, осведомилась:

— А у тебя разве нет никаких неотложных дел?

— Нет.

— У тебя же наверняка есть работа.

— Разумеется. Но я, к счастью, могу позволить себе небольшой отпуск.

Мигель похлопал по креслу рядом с собой.

— Присядь.

Глаза Виктории сузились.

— Не знаю, чего ты пытаешься добиться, но мне это заранее не нравится. И моя бабушка никогда бы ничего подобного не одобрила.

— Я как раз собирался поговорить с тобой о Беатрис, — мрачно заметил Мигель — Но, если хочешь, отложим разговор до другого раза. А сейчас мы можем позволить себе… поразвлечься.

Последнее слово эхом отозвалось в сознании Виктории. И она неосознанно схватилась рукой за горло.

— И… и как же мы будем развлекаться? — неуверенным голосом спросила Виктория.

— Ну, есть разные способы, — самодовольным тоном произнес Мигель и добавил с обманчиво-добродушным выражением лица: — Ты совершила ошибку в Париже, Вики. Множество мужчин могли бы подарить тебе приятное времяпрепровождение в твоем понимании этого слова… но я не один из них.

— Да, я совершила огромную ошибку, — вполголоса повторила Виктория и почувствовала, как тревожно забилось ее сердце.

— И даже не одну, — продолжил Мигель. — Ты беззаботна, безрассудна. Эгоистична. Ты все еще не представляешь, через что прошла твоя семья, когда тебе вздумалось повеселиться.

— Я это уже слышала.

— Так послушай еще! Неужели после смерти мужа Беатрис больше всего нужно было испытать еще одно потрясение?

Виктория вспыхнула. Никто еще не разговаривал с ней в таком тоне. Даже бабушка. Никто не пытался пристыдить ее…