Джулиана Морис - Счастливое падение

— Нет... — Он помахал приятелю и снова начал стучать в дверь. — У меня все в порядке.

— Хорошо. Дай нам знать, если что.

Подъехала пожарная машина и остановилась рядом с полицейскими. Краем глаза Ник увидел, как они все совещаются. Но никто к дому не подошел.

— Эмили, ты не понимаешь. Давай я тебе все объясню. Я не хотел обидеть тебя.

— Тебе всегда удавались шутки. Бьюсь об заклад, ты здорово повеселился, когда обманывал меня.

Боль от унижения в ее голосе разрывала Нику сердце.

— Это была не шутка. — Он заговорил тише, чтобы его могла слышать только она: — Ангел, все эти годы... когда я дразнил тебя... я просто хотел, чтобы ты обратила на меня внимание. И сейчас хочу того же.

— Как же, как же.

— Это правда. Мы дружили с Гейбом, но ведь я всегда был... был частью твоей жизни в каком-то смысле. И я просто покоя себе не находил, когда ты вышла замуж. Не мог понять почему, но меня убивало, когда я видел тебя рядом с другим мужчиной.

Ответом ему было молчание.

Он вздохнул и прислонился к двери, мечтая, чтобы через эту дверь она могла заглянуть в его душу. В нем скрывался голодный мальчишка, увидевший ангела, но боявшийся просить у судьбы слишком много.

— Попробуй еще раз! — крикнул кто-то из пожарников. — Я поставил десять долларов на тебя.

— Черт! — выругался Ник. Только этого ему не хватало — чтобы заключали пари и поддерживали его. Гордость Эмили и без того уязвлена. Но она не знала... не могла знать, как много значила для него.

— А я поставил двадцать на Эмили! — крикнул Хэнк.

Ник посмотрел на прочную дверь.

— Ангел!

— Да?

Хорошо. По крайней мере она снова с ним разговаривает.

— Я не сказал, что память вернулась, потому что знал, что ты меня выгонишь. Ты такая независимая. Ты решила все делать сама... особенно что касается ребенка. И я подумал, что нам надо немного времени, чтобы мы привыкли друг к другу.

— Нам не надо привыкать друг к другу. — И тут же она воинственно спросила: — А что плохого в моей независимости?

— Ничего. Знаю, что это глупо, но хочу, чтобы ты нуждалась во мне... доверяла мне. Хочу, чтобы ты знала, что я здесь.

Эмили скрестила руки и задумалась. Какая глупость. Разумеется, она знала, что он здесь. Все на свете это знали.

— Пожалуйста, Ангел. Ты меня слышишь?

— Да. Значит, я слишком независимая? Ну конечно, ты ведь всегда настаивал на том, чтобы делать все по дому. Если же ты уезжал и я что-то делала без тебя, ты обижался как мальчишка. Поэтому я оставляла все до твоего возвращения.

— Правильно.

— Что — правильно? Что я завишу от тебя? Нет, не завишу.

— Не зависишь. Но по крайней мере я тебе нужен для разных мелочей.

Эмили в сердцах топнула ногой.

— Вот глупости. Мы друзья. Я даже рассказала тебе о своих планах в отношении ребенка. Рассказала тебе одному. — Через дверь ей было слышно, как он вздохнул. — Езжай обратно в Сиэтл. Я тебе не нужна. У тебя, наверное, сотня подружек. И они стройнее меня.

— Меня не привлекают стройные...

— Как же... У меня самой была тонкая талия, пока я не забеременела. — Она одернула платье и сложила руки на животе.

— Ангел, но ты же сама хотела забеременеть.

Эмили смутилась из-за нелогичности своих обвинений.

— Да... но это не имело никакого значения до тех пор, пока... пока мы... И вообще это ничего не меняет. Это мой ребенок. Я могла бы взять сперму в лаборатории.

— Ну конечно. Мы с тобой просто друзья. Я отец, приходящий на выходные. Никаких проблем. Но я больше этого не хочу. Ангел!

— Не я настаивала на том, чтобы мы поженились.

— Черт возьми, Ангел, — закричал Ник, — послушай, что я тебе скажу. Я люблю тебя. Я всегда тебя любил. И если бы ты не была такой упрямой, то призналась бы, что тоже любишь меня.

— Я не упрямая.

— Ты самая упрямая женщина на свете. Но я с ума схожу по тебе, так что придется мне с этим примириться.

— Большое спасибо. Только не делай мне одолжений. — Эмили улыбнулась. — Как ты думаешь, — прошептала она, наклоняясь к своему животу, — я могу ему верить?

Ребенок пошевелился, и Эмили вспомнила радость Ника при этом признаке жизни, которую они вместе создали.

Хорошо... значит, закоренелый холостяк решил стать отцом. Но это не означает еще, что он любит мать ребенка.

«Я люблю тебя... И если бы ты не была такой упрямой, то призналась бы, что тоже любишь меня».

Она не была упрямой. Решительной — да, конечно. Но это же хорошо.

— Я никуда не уйду, — предупредил Ник. — Рано или поздно ты меня все равно впустишь.