Софи Уэстон - Танцуй со мной

Алексис приподнялась на локте.

- Думаю, тебе лучше уйти, - сказала она. Долгое мгновение он всматривался в ее лицо. Она видела, как карие глаза осматривают ее: длинные спутанные волосы, слабо дрожащий рот, глаза, шею… Он протянул руку и коснулся ее горла.

- Я пометил тебя, - сказал он.

Алексис закрыла глаза. Всеми возможными способами, подумала она.

- Уйди, - попросила она. - Пожалуйста. Он колебался.

- Я не могу… оставить тебя так.

Глаза ее распахнулись. Господи, он что же, жалеет ее? Наконец темперамент Алексис взбунтовался.

- Убирайся! - крикнула она. Голос окреп. Она барабанила стиснутыми кулаками по скомканному стеганому покрывалу. - И никогда не приближайся ко мне. Видеть тебя не желаю! Слышишь? - Ей вспомнилось оскорбление Патрика, и она швырнула его в лицо Майклу: - Ты - целлулоидный Ромео.

Не сказав больше ни слова, Майкл собрал свои вещи и вышел. Дверь хлопнула так, что эхо разнеслось по замку.

Алексис приподняла подбородок, оглядывая заполненный гостями зал. Шесть месяцев назад ей хотелось сбежать с приема у Шейлы. Теперь она могла бы дать собственный. Алексис чуть улыбнулась. Благодаря Майклу Слейну. Это и многое другое: уверенность в себе, самоуважение, музыка…

Музыка прежде всего. Всю свою любовь к нему она вложила в работу, представленную на приз Шелдона. О чем он никогда не узнает. «Серенада кукле» назвала она эту вещь с тайной самоиздевкой. Название было единственным, что жюри не понравилось.

И вот она циркулирует, холодная и уверенная, по большому залу, будто никогда не разбивала два бока-ла за один посвященный голливудской знаменитости вечер.

Она поморщилась, как всегда при внезапном воспоминании о нем. За исключением тех ночей, когда она, сидя за роялем, вызывала его образ, чтобы вложить всю боль и сладость в музыку.

Забудь его, яростно приказывала она себе. Забудь хотя бы на этот вечер. Ради Фреда и Шейлы.

Отчим взглянул на нее.

- Похоже, вечеринка удалась, - отметил он с радостью, заставляющей забыть о его возрасте. - Впрочем, Шейла говорила это заранее. Ты знаешь, где мы должны сидеть?

Номер их столика стоял на пригласительном билете.

- Считай по часовой стрелке, начиная с головы стола, - сказала она, глядя на таблички с черными номерами за цветочными композициями в центре каждого стола.

Фред ухмыльнулся.

- У тебя так хорошо получается, Liebchen 3 3 Дорогуша (нем.). . Без тебя я бы пропал.

- Без меня ты бы сдался на милость самой шикарной из присутствующих женщин, - беззлобно поддела его Алексис. У нее были подозрения относительно повышенного интереса отчима к Шейле Мэлори, но пока она ничего не говорила об этом.

Он рассмеялся.

- Этим вечером ты вполне подходишь под данное определение. Мне нравится это платье.

Платье было черным и простым, с юбкой, которая казалась прямой, пока не расцветала складчатым бутоном, стоило лишь Алексис резко повернуться.

Спереди закрытое, спинки не было вовсе, а рукава длинные и просторные, как чашечки цветов. Алексис любила это платье - самую бесшабашную из всех своих покупок.

- Ты выглядишь более смелой в такой одежде. Тебе это идет, - продолжал Фред.

- Дело не только в одежде, - сухо сказала Алексис.

Он кивнул.

- И твоя музыка. - Он помолчал в нерешительности. - Монтегю тебе в учителя не годился. Я знаю, ты была влюблена в него… - Он деликатно замолчал.

Алексис ничего не ответила. Он вздохнул.

- Честно говоря, я не забочусь о своей семье. Когда ты была маленькой, крестная много делала для тебя, но… в любом случае ты сама должна была выбирать, у кого учиться. Я не имел права вмешиваться. И потому не совался. За исключением одного случая, - грустно заметил он. - Я, кажется, сказал ему, что ты в замке.

Алексис поморщилась.

- Он говорил. Я не поверила тогда. Зачем ты это сделал, Фред?

- Я подумал, может быть, если ты увидишь его… если ты… - он не решался, - сможешь избавиться от своего чувства, как бы оно ни называлось… видишь ли, я думал, что и как мужчина он тебе не подходит, Liebchen . Но…

- Ты оказался прав, - поспешила признать Алексис.

Отчим открыл глаза.

- Так они посвящены не Патрику Монтегю - твои трагические серенады?

Алексис была поражена.

- Трагические? Фред развеселился.

- Ты что же, думаешь, если я отчим, то уж и музыку твою не слышу? Я, между прочим, еще и профессионал.

, Она прикусила губу.

- Я помню. Но ты любишь меня. Фред фыркнул.

- Это не вата в ушах. - Он взглянул на нее с любопытством. - Так ты поэтому никогда не просила меня о работе? Думала, я необъективен?