Джейми Харкот - Пожар сердец

Ноги Аннетт подкосились. Трясущимися руками она нащупала кресло и опустилась на сиденье.

— Т-то есть как? Расскажи мне, как… — Она не могла говорить, переполнившие чувства готовы были вырваться наружу солеными капельками слез.

— Полиция сняла с него все обвинения. Твой отец не был жуликом, не обкрадывал фирму и не поджигал дом. Ничего противозаконного, ничего, чего следует стыдиться.

— Но… зачем он оформил страховку на дом?

— Аннетт, все время от времени страхуют свое имущество — и я, и твой отец в том числе. Оформление страховки и пожар были случайными совпадениями.

— Я знала это, — прошептала Аннетт. Она чувствовала, что вот-вот расплачется — настолько неожиданно обрушилась на нее эта новость, подарив облегчение и одновременно разбередив старые раны. — Я знала, что папа не мог предать меня…

— Он был человеком чести, но, прежде всего, любящим отцом, — подтвердил Саймон, не сводя с нее взгляда. — Его любовь была так велика, что он не пожалел собственной жизни, лишь бы спасти тебя. Это многое значит.

Аннетт едва слышала его. Кое-как удерживая в себе бушующие эмоции, она поднесла руку к покрасневшим глазам и порывисто повернулась к двери.

— Я пойду к себе… я очень устала. Спасибо тебе, ты потратил столько времени на то, чтобы раскрыть правду.

— Постой! — Быстрое восклицание остановило девушку, уже поворачивающую ручку двери. — Ты должна узнать еще кое-что. Я не хотел говорить тебе, но… пусть лучше ты узнаешь истину от меня, чем грязную сплетню от кого-то другого. — Он помолчал и после нескольких бесконечных секунд продолжил: — Дело вышло из тупика, когда полицейские арестовали Эдварда Ковакса, партнера твоего отца. Как оказалось, он любил пожить на широкую ногу и погряз в долгах — это неудивительно, ведь нужно было содержать нескольких любовниц и оплачивать счета из дорогих магазинов и ресторанов. Поэтому Ковакс решил найти лазейку, откуда можно было безнаказанно черпать средства. Такой лазейкой оказалась касса фирмы — твой отец целиком доверял Коваксу и не скрывал от него номера банковских счетов фирмы. Человек, в распоряжении которого имеется такая информация и который умеет ловко заметать следы, может перекачать в свой карман любую сумму, а Ковакс оказался именно таким человеком. Но систематическое обкрадывание фирмы не могло продолжаться бесконечно — твой отец заподозрил неладное и начал собирать материал, по которому потом можно было бы уличить Ковакса в воровстве. Как раз в тот злополучный вечер…

Аннет снова села; обреченный взгляд ее горящих глаз был устремлен на Саймона, вышагивающего перед ней из угла в угол. Прежде чем продолжить, он быстро взглянул на нее, затем снова заговорил:

— В тот вечер Ковакс пронюхал о том, что на него собирают компромат, а все документы находятся в доме твоего отца. Это еще не доказано, но… полиция считает, что только Ковакс, и никто другой, повинен в пожаре и смерти твоего отца. Его заинтересованность налицо — чтобы уничтожить документы, он поджег ваш дом и тогда… — Саймон запнулся. — Прости, Аннетт, мне не стоило все это рассказывать.

С самым несчастным видом она опустила голову, погружаясь в гиблую топь воспоминаний. Когда Саймон подсел к ней и накрыл ее руку своей, Аннетт не смогла больше противостоять этой ревущей боли и заплакала.

Текли минуты, она продолжала оплакивать своего отца, его нелепую, трагическую смерть, оплакивать себя, свою несчастную судьбу, свою бедовую любовь… Она смотрела сквозь пелену слез на крепкое сплетение сильных мужских пальцев с ее собственными и оттого плакала еще горше, понимая, что время с Саймоном близится к концу.

— Вот этого я и боялся, — услышала она его огорченный голос. — Я не хотел рассказывать тебе всю историю. Я навсегда бы сохранил ее в тайне, только бы не причинять тебе лишних страданий. — Он с искренним участием посмотрел на ее заплаканное лицо. — Но правда все равно всплыла бы, ее бы рассказал тебе кто-нибудь другой, кто не знает тебя так хорошо, как я.

Саймон приподнял ее лицо, и заглянул в глаза, стер указательным пальцем соленые росинки с бледных щек.

— Все, что тебе нужно знать, это то, что твой отец не запятнал своей чести ни словом, ни делом, что он до последней минуты продолжал любить тебя.

— Но как в полиции узнали, что он невиновен, если все документы были уничтожены? — Теперь она хотела быть в курсе всех подробностей.

— Незадолго до пожара с ними успел ознакомиться главный бухгалтер фирмы. В бумагах не указывалось никаких имен, но он догадался, на кого думать — из всех работников фирмы только Ковакс располагал достаточной властью, чтобы узнать номера банковских счетов. Когда до бухгалтера дошли слухи о том, что полицейские считают твоего отца виновным в поджоге и мошенничестве, он пошел в полицию и все им рассказал.