Джейми Харкот - Пожар сердец

Доктор Гудман продолжал что-то говорить, но Аннетт уже не слышала его. На несколько секунд она застыла в оцепенении. Боже, какие родственники? Откуда? Если это только не… Внезапно она вспомнила.

Ее голос дрожал, когда она заговорила, обращаясь скорее к самой себе, чем к доктору.

— Я не солгала, у меня действительно никого нет. Никого, если не считать папиной сестры. Кажется, она живет где-то в Америке, не знаю этого наверняка. — Аннетт умолкла. Лихорадочный блеск зеленых глаз выдавал охватившее ее волнение, вызванное наплывом воспоминаний. — Они с папой не очень-то ладили, никогда не писали друг другу, не звонили. В последний раз я слышала о тете еще ребенком. Не думаю, что ей нужна дочь человека, с которым она всю жизнь была в ссоре! — С этими пылкими словами девушка нервным жестом откинула со лба тяжелую золотистую прядь.

Доктор Гудман уже жалел о том, что затронул такую опасную тему — нервы юной пациентки по-прежнему были натянуты как струна, при малейшем упоминании об отце она срывалась, поэтому он поспешил закончить разговор.

— Думаю, лучше всего вам обсудить все это с самим Энтони Джонсом, — сказал он, направляясь к двери. — Я попрошу его приехать как можно скорее. А сейчас отдохните — вы слишком переволновались.

Доктор Джонс приехал на удивление быстро — Аннетт еще не успела извести себя разными догадками и предположениями, как он, постучав, вошел в палату.

— Здравствуй, девочка. — Он сел на стул рядом с ее кроватью. — Меня попросили срочно приехать, и, вот я здесь. — Он взял ее ледяную руку. — Ты хотела рассказать что-то важное?

Аннетт кивнула; его осторожный тон немного усмирил ее душевную бурю.

— Не хочу обидеть вас, доктор, но люди, которых вы нашли… в общем, это совсем не мои родные. Вы же знаете, что после смерти папы я осталась одна и…

Доктор Джонс сжал холодную безвольную ладонь.

— Ошибаешься, девочка. Ты не одна и завтра в этом убедишься: узнав о трагедии, твои калифорнийские родственники немедленно отозвались. Через пару дней они заберут тебя из больницы, и тогда…

— Я никуда с ними не поеду! — Ее взгляд, похожий на изумрудную молнию, был полон решимости. — Мне не нужна ничья опека, тем более чужих людей. Я не ребенок. Мне 24 года, и я сама буду заботиться о себе.

— Я не сомневаюсь в твоей самостоятельности, — спокойно сказал доктор Джонс, стараясь придать словам наибольшую убедительность. — Но после такого сильного потрясения только любовь и поддержка близких помогут тебе преодолеть шок и вернуться к нормальной жизни. Пойми, сейчас не время отстаивать свою независимость, надо воспользоваться этой возможностью и поехать в Калифорнию. — Он внимательно посмотрел на девушку, которая тонкими пальцами беспокойно теребила край одеяла. — Подумай над моими словами, Аннетт.

Он ушел, и его маленькая речь заставила Аннетт задуматься о будущем. Она словно очнулась от долгого сна, особенно остро ощутив безнадежность своего положения. В одну ночь из дочери обеспеченного бизнесмена она превратилась в сироту без средств к существованию. Правда, на ее счету в банке лежало немного денег, но в ближайшее время воспользоваться ими она не могла — чековая книжка и кредитная карточка сгорели вместе с остальными вещами.

На душе у девушки стало еще тяжелее, когда она поняла, что никто не протянет ей руку помощи. Она могла бы обратиться к нескольким подругам, но ведь ни одна из них не пришла к ней в больницу, значит, нечего и рассчитывать на их преданность.

Оставался другой вариант — послушаться совета доктора Джонсона, переехать из Англии в Америку… и всю жизнь чувствовать свою зависимость от чужих людей, которые из жалости приютили у себя несчастную сироту. Аннетт ни минуты не сомневалась в том, что в них прежде всего говорило чувство долга, не более того, и она твердо сказала, что скорее умрет, чем согласится принять эту милостыню.

Занятая мрачными мыслями, Аннетт не заметила, как наступил вечер. Таблетка снотворного помогла ей заснуть, но не избавила от кошмарных снов: посреди ночи она в ужасе проснулась в холодном поту и до рассвета вновь не сомкнула глаз.

Все утро она провела в ожидании, не спуская взгляда с двери, в которую, как ей казалось, вот-вот должны были войти ее родственники. Но никто не появлялся. Долгое ожидание утомило Аннетт, и она, полулежа, забылась беспокойным сном. Солнечные лучи, высветив бледный овал лица, легли на подушку, по которой разметались густые, как потоки лавы, волосы девушки.