Джейми Харкот - Пожар сердец

…Разбудил ее какой-то щелчок. С неохотой открыв глаза, Аннетт обнаружила, что машина стоит, дверца с ее стороны открыта, рядом возвышается Саймон и смотрит на нее своим загадочным взглядом.

— Выходите. Мы уже приехали. — Она не сразу поняла, куда и зачем они приехали, несколько долгих секунд смотрела ему в глаза, чувствуя, как притягивает и завораживает тайный огонь, полыхающий под его полуопущенными ресницами.

Потом Аннетт вздрогнула, по ее телу пробежала дрожь — то ли от прохлады в салоне автомобиля, то ли… Нет, его взгляд тут ни при чем, сказала она себе, постепенно приходя в чувство и поспешно выбираясь из машины.

Солнце вновь сияло на ярко-голубом небе, его лучи быстро согрели ее чуть продрогшее, разомлевшее после сна тело. Она подавила в себе желание сладко потянуться и, почувствовав, как Саймон взял ее за руку, пошла вслед за ним по усыпанной мелким гравием дорожке.

Через мгновение они уже стояли перед огромным — Аннетт просто поразили его размеры — зданием, белизна стен и высота которого подчеркивались посаженными по всему периметру стройными пальмами с острыми густо-зелеными листьями, отбрасывающими на стены светло-лиловую тень. По сторонам большой, из резного дуба, двери стояли по две высокие колонны, и ошеломленная Аннетт не могла понять, что именно напоминает ей этот дом — античные храмы Греции или сказочный дворец.

Дом просто утопал в зелени — в окаймленных невысоким гранитным бордюром газонах росло множество тропических цветов всех мыслимых оттенков, от нежно-голубого до пунцового; среди этого цветочного буйства рядами шли стройные кипарисы.

Теплый, чуть влажный воздух был напоен сотнями ароматов, а легкий бриз шевелил прозрачные занавески в открытых, спрятанных в тени деревьев окнах.

У Аннетт перехватило дыхание, когда она проследила взглядом по узкой тропинке, обсаженной невысоким, подстриженным в форме куба кустарником. Тропинка выходила из-за дальнего крыла дома и, минуя зеленые лужайки, пропадала… на обрыве скалы. Значит, это великолепное здание стоит прямо на утесе!

— О! — только и сказала она, слишком увлеченная видом океана и пенистых волн прибоя, чтобы обратить внимание на то, что Саймон подошел на опасно близкое расстояние за ее спиной и смуглые пальцы легли на ее хрупкие плечи.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я впервые вижу такой… — она никак не могла подобрать нужное слово, — такой… грандиозный дом.

— Конечно, огромные апартаменты и океан под боком лучше, чем маленький грязный отель на окраине города, не так ли, Аннетт? — с неожиданной насмешкой заметил он, и в его голосе прозвучало скрытое презрение.

От ее мечтательного настроения не осталось и следа. Аннетт быстро повернулась к нему, пытаясь отыскать в его настороженном лице ответ на возникший тревожный вопрос: неужели ее подозревают в меркантильности? Но это просто смешно.

— Вы, кажется, решили, что я останусь жить в этом доме только потому, что он такой большой и красивый? — вызывающе резко спросила она. — Нет, я приехала сюда не по своей воле и долго здесь не задержусь.

— Время покажет, — бросил он со зловещим спокойствием.

— Нет, не покажет! — Аннетт больше не могла сдерживать охвативший ее гнев. — Если, подарив мне те дорогие наряды, вы решили, что во мне проснулась жадность, а при виде вашего шикарного дома у меня вообще разгорелись глаза, то вы очень и очень ошибаетесь! Мне наплевать на ваши деньги, и я не сдвинусь с места, пока вы не извинитесь передо мной. — Выпалив это, она уже в следующее мгновение поняла, что переборщила с обвинениями, и сердце ее сжалось от страха. Саймон был непредсказуем.

Похоже, он не ожидал от нее подобного пыла и некоторое время, сузив глаза, смотрел на нее долгим, изучающим взглядом. Она не могла понять, о чем он думает, — ей казалось, вот-вот на ее бедную голову выльется поток оскорблений. Вместо этого Саймон только усмехнулся и пожал плечами:

— Долго же вам придется стоять, Аннетт, поскольку моих извинений вам не дождаться. — Он направился к дому, но через несколько шагов обернулся: — Кстати, предупреждаю, рано темнеет, вечера и ночи довольно холодные, так что я вам не завидую, если вы собираетесь простоять, не двигаясь, до самого утра. Но не вешайте нос: возможно, часам к десяти вечера во мне проснется жалость, и я вынесу вам одеяло.

Помахав рукой, он быстро зашагал по дорожке. Разозленная до предела, Аннетт молча смотрела ему вслед — судя по всему, он и не думал останавливаться. Тогда, забыв про гордость, она крикнула: — Мистер Бэтфорд!