Люси Дейн - Ночь для двоих

Шерилин Ярдли — или мисс Ярдли, как чаще называли ее окружающие и на чем та сама настаивала, — сидя за столом в своем кабинете, с недовольным видом вертела дорогую, инкрустированную золотыми пластинками авторучку. Продолжалось это долго, но все же наконец она подняла голову и смерила взглядом стоящую напротив сотрудницу.

— Возможно, вы не понимаете, золотце, но положение у вас незавидное. Если вы не справитесь с возложенной на вас задачей, нам придется распрощаться.

Миранда Масенгейл, к которой были обращены эти слова, похолодела. Ей вовсе не улыбалась перспектива остаться без работы, тем более что надеяться в жизни она могла только на себя и никакой помощи со стороны для нее не предвиделось.

— Мисс Ярдли, — осторожно произнесла Миранда, — ведь вы не уволите меня?

Та дернула плечом.

— Интересно, что может мне помешать?

Миранда нервно провела языком по губам.

— Но... по-моему, вам есть от меня польза... и до сих пор я вас не подводила...

— До сих пор — да, — кивнула мисс Ярдли, насмешливо прищурившись. — Но сейчас очень важный момент. От того, справитесь вы со своей работой или нет, зависят мои будущие доходы. Сами понимаете, мне не хочется терпеть убытки. И держать у себя нерадивого сотрудника я тоже не намерена. — Она откинулась на спинку стула и побарабанила пальцами по столу. — У меня здесь не благотворительная организация, знаете ли.

— Конечно, мисс Ярдли, — смиренно произнесла Миранда. — Это понятно, но...

— А если понятно, то почему вы бездействуете? Почему пребываете в состоянии сладкого ничегонеделанья? — Шерили Ярдли перевела взгляд на открытое окно, за которым благоухала липа. — Повторяю, сейчас очень важный для рекламы момент — середина лета. Дальше следует осень, традиционный сезон свадеб. А для моего салона — период наивысшего уровня продаж. — Сердито засопев, Шерили вновь устремила взгляд на Миранду. — Но чтобы обеспечить их, нужно пошевеливаться, милая моя.

— Я так и делаю, только...

— Только дело до сих пор не сдвинулось с мертвой точки, — презрительно процедила мисс Ярдли.

Полные, естественного кораллового оттенка губы Миранды обиженно дрогнули, выразительные карие глаза повлажнели и даже золотистые кудри словно утратили большую часть блеска. В эту минуту она чувствовала себя едва ли не самым несчастным человеком на свете. Ее работодатель, мисс Ярдли, умела создать у своих подчиненных подобное чувство. А сегодня та словно шлифовала мастерство на Миранде.

Мисс Ярдли являлась хозяйкой салона свадебного платья «Хэппи брайд». Это была худощавая дама, с тонкой жилистой шеей, напоминающей куриную, мелкими чертами лица и большими серыми глазами. Из-за толстых линз очков — вышедших из моды больше десяти лет назад черных бабочек с острыми наружными углами — те казались огромными и водянистыми. Сожженные осветляющей краской волосы Шерилин Ярдли укладывала в пышную, с начесом, прическу и закрепляла натуральным черепаховым гребнем.

Будучи человеком консервативным, одевалась она почти всегда одинаково: в черный деловой костюм — жакет и узкую юбку, до половины закрывавшую ее костлявые колени. Чулки Шерилин носила зимой и летом, полагая, что порядочной женщине неприлично появляться на публике с голыми ногами. Разница этой детали дамского туалета заключалась лишь в плотности: в холода та была высокой, в жару понижалась до уровня паутинки. Кроме того, мисс Ярдли обожала блузки и меняла их, случалось, раза три за день. И дома, и в салоне они водились у нее в большом количестве, отличаясь друг от друга расцветкой и покроем, но обладая одним свойством — все были сшиты из натурального шелка.

Кроме того, мисс Ярдли всегда окружало облако любимых духов, название которых — «Шанель Аллюр» — в свадебном салоне знали все вплоть до последней уборщицы и которыми она немного злоупотребляла.

За глаза продавщицы салона называли свою патронессу гарпией, и, надо сказать, для этого имелись все основания, потому что характер у той — впрочем, как у большинства старых дев — был не сахар.

Да-да, в свои пятьдесят шесть лет Шерилин Ярдли все еще пребывала в девичестве, и ожидать перемен в этой области вряд ли приходилось. Так считали многие, кто был знаком с ней, сама же она, возможно, думала по-другому, и не исключено, что именно поэтому требовала, чтобы ее называли «мисс», и никак иначе. А когда случалось, что кто-то по незнанию, учитывая возраст, употреблял применительно к ней слово «миссис», она как солома вспыхивала от негодования — вероятно потому, что, будучи натурой романтической, до сих пор ожидала появления сказочного принца, по всей видимости несколько задержавшегося в пути.