Джулия Джеймс: Воспоминания о счастье

Она еще сильнее сжала губы. Никогда она не собиралась лишаться невинности с Джоэлом.

Нет, это должно быть что-то особенное, что-то очень, очень особенное — и с кем-то особенным!

Никос Казандрос.

С таким взглядом, как у него, не говоря уже о сияющем автомобиле, намекающем на состоятельность, Никосу даже пальцем не надо шевелить для того, чтобы девушки вились вокруг него! Они бы все были так же возбуждены и взволнованы, как и Софи.

«А что, если он обратит на тебя внимание?» — спросил голос у нее в голове. Да, Никос был, безусловно, удивительно красив, но при этом он оставался всего лишь их гостем на этот вечер.

«Тогда ты должна выжать из этого времени все, что можно!» — снова встрял в ее размышления внутренний голос. Он же заставил ее взглянуть на изящные золотые часики и, откинув с плеч волосы, направиться вниз.

Голос отца доносился из гостиной. Двери в этот раз были распахнуты настежь, но все же на мгновение Софи задержалась на пороге, выравнивая дыхание.

«Возможно, он не так хорош, как мне показалось. Может быть, я разочаруюсь, увидев его снова, заметив недостатки, на которые сначала не обратила внимания…»

Сделав над собой огромное усилие, Софи вошла в комнату, не позволяя себе даже взглянуть на высокую фигуру Никоса, хотя каждая клеточка ее тела жаждала этого.

Софи подошла и поцеловала отца в щеку, а затем обернулась к их гостю.

— Мистер Казандрос, — улыбнулась она.

Некоторое время он не отвечал на ее приветливую улыбку, лицо его было лишено эмоций. Затем, словно очнувшись, Никос поприветствовал ее.

— Мисс Грантон. — Он слегка кивнул в знак приветствия, что напомнило Софи о ее путешествии в Венецию, где все вели себя ужасно официально.

Она звонко рассмеялась:

— О, пожалуйста, зовите меня просто Софи. «Мисс Грантон» напоминает какую-то героиню романов Джейн Остин. Возможно, престарелую тетушку.

— Вряд ли, — произнес он сухо.

Но она уже ни на что не обращала внимания. Ей не померещилось! Он действительно был так сногсшибательно, божественно красив, как ей показалось при первой встрече! Как она вообще могла подумать, будто в его внешности есть какие-то недостатки?

И Никос определенно не был мальчишкой. Он был мужчиной, который уверенно шел по жизни, занимался бизнесом, водил чудесный автомобиль. Утонченным, уверенным в себе, опытным мужчиной.

Опытным.

Невольно взгляд ее упал на губы мужчины.

Четко очерченные, подвижные.

Искушенные.

Софи ощутила жар во всем теле. Он знает, как свести девушку с ума поцелуем…

Отец что-то сказал, и Софи заставила себя прислушаться.

— Ты будешь апельсиновый сок, как обычно, дорогая?

Эдвард Грантон направлялся к бару с напитками, расположенному у противоположной стены.

— О, думаю, сегодня я выпью немного «Беллини», хорошо, папочка? — Софи сразу же пожалела, что произнесла слово «папочка».

Подобное обращение делает меня похожей на маленькую девочку.

Она не желала выглядеть ребенком в глазах Никоса.

Отец остановился у бара:

— Софи, милая, у нас нет открытой бутылки шампанского, и я не хотел бы открывать новую из-за одного бокала. Выбери что-нибудь другое.

Софи растерялась, но быстро взяла себя в руки. Она взглянула на Никоса Казандроса и заметила, что на его лице снова застыло отстраненное выражение.

— А что вы пьете, мистер Казандрос? — с легким придыханием спросила она.

Софи увидела, как изменилось его лицо, когда с него исчезло прежнее безучастное выражение.

— Никос, — мягко поправил он ее, как будто они были одни в комнате. — Если я должен называть тебя Софи.

Легкая улыбка тронула уголки его губ.

— Я пью сухой мартини. Это… приобретенная привычка.

— Софи, поверь, тебе не понравится этот напиток, — произнес Эдвард Грантон.

— Сладкий мартини может быть очень приятным на вкус, — возразил Никос.

Она улыбнулась:

— Отлично! Я хочу попробовать сладкий мартини, папочка!

О черт, она снова произнесла слово «папочка». Взгляд ее метнулся к Никосу — он рассматривал ее лицо. Нет, даже больше чем лицо.

Его взгляд прошелся по ее телу, и Софи поняла, что не зря столько времени провела перед зеркалом.

Персиковое платье было одним из ее любимых. Цвет его просто изумительно гармонировал с оттенком ее кожи и волос, а материал был настолько легким, что эффектно обрамлял ее фигуру, изящно очерчивая силуэт. Оно не было чрезмерно открытым, но подчеркивало все изгибы ее тела.

Сейчас, когда Никос Казандрос окинул опытным взглядом ее фигуру — скольких женщин он вот так рассматривал, решая, подходят ли они ему или нет? — она знала: то, что он видел перед собой, ему определенно нравилось.