Марианна Лесли - Рыцарь моего сердца

Боль в сердце была невыносимой, она стискивала грудь словно железные тиски, но Оливия знала, что со временем боль утихнет, нужно только потерпеть, подождать. Такое уже было с ней однажды, и она выдержала. Выдержит и на этот раз. Даже если Дерек никогда не простит ее, что ж, это не конец света, убеждала себя Оливия. Жила же она эти тринадцать лет без него, жила ради дочери, будет жить и дальше. Главное, чтобы их девочка была счастлива.

Когда Оливия сказала Синди о том, что ее настоящий отец Дерек Логан, та чуть не свалилась со стула.

— Я давно хотела сказать тебе, но то не могла решиться, то момент оказывался неподходящим. Мне очень жаль, девочка моя, что приходилось обманывать тебя. Надеюсь, ты сможешь меня простить если не сейчас, то когда станешь старше и поймешь, почему я так поступила.

Синди простила ее, хотя Оливия видела, что она потрясена и растеряна. С одной стороны, ей было радостно, что она дочь такой знаменитости, но с другой — девочка была привязана к Патрику и ей было жаль его.

Сам Патрик позвонил Оливии и рассказал о том, что вынужден был встретиться с Дереком после того, как к нему в офис заявился репортер. Он напомнил ей, что никогда не одобрял того, что она скрывала правду и что, по его мнению, пришло время настоящему отцу Синди все узнать.

Разумеется, Патрик был прав. Она кругом виновата: использовала Патрика, лгала дочери и обманула и причинила боль любимому человеку. Она лишь надеялась, что вся эта история не повредит Синди и, возможно, когда-нибудь Дерек все-таки простит ее. Правда, если это и случится, то не в ближайшем будущем, думала Оливия, слушая, как он холодно роняет слова в трубку.

После полудня улица, прилегающая к дому Оливии, начала заполняться машинами журналистов всех мастей. Шерифу пришлось стянуть туда чуть ли всю полицию города, чтобы обеспечить порядок, и даже перекрыть движение и оградить часть улицы полицейской лентой, поскольку немало жителей Грейт-Стока толпились поблизости в надежде хоть краем глаза увидеть ожидаемых знаменитостей, среди которых были популярные певцы и музыканты, звезды Голливуда, крупные бизнесмены и видные политики.

Оливия не помнила, чтобы ей когда-либо приходилось присутствовать при таком огромном скоплении народа. Ей с трудом верилось, что, когда закончится прием и все будет убрано, дом снова станет тихим и безлюдным.

К семи вечера начали прибывать гости. Приезд каждой знаменитости ознаменовывался ревом толпы и вспышками фотокамер. Женщины в сногсшибательных нарядах, со сверкающими в ушах бриллиантами были ослепительно красивы, мужчины в смокингах и в галстуках-бабочках — очень элегантны. Все это чем-то напоминало церемонию вручения «Оскара», не хватало только красной ковровой дорожки.

Оливия была в простом, но очень изысканном шелковом платье глубокого синего цвета без рукавов, с глубоким вырезом на спине. Платье было куплено специально для этого вечера и пробило основательную брешь в ее и без того пошатнувшемся бюджете, но она не хотела выглядеть замарашкой рядом со знаменитыми красавицами, да и, что греха таить, в тайне надеялась произвести впечатление на Дерека. Из украшений на ней были только маленькие жемчужные сережки, подаренные ей родителями на двадцать первый день рождения. Синди она тоже купила модный брючный костюм розового цвета, который девочка давно хотела.

Вскоре прибыл и Дерек, неотразимый в идеально сидящем смокинге, в сопровождении музыкантов из своей группы. Оливия не могла отвести от него глаз, таким красивым он был. Впрочем, не она одна. Со странной смесью гордости и раздражения она заметила, с каким восхищением смотрит на него большинство женщин.

Синди подошла к Дереку, и они крепко обнялись, а когда Филип Кавендиш шагнул поближе, чтобы щелкнуть камерой, глаза Дерека угрожающе сузились, отчего пронырливый репортер поспешно ретировался. Оливия осталась скромно стоять в стороне — на нее он даже не взглянул.

К восьми часам прием был в полном разгаре. Гости пробовали угощения, повсюду сновали официанты, разнося напитки, на импровизированной сцене небольшой оркестр играл красивую музыку, на площадке, отведенной под танцы, одни пары сменяли другие. Дерек несколько раз приглашал Синди танцевать, и девочка была на седьмом небе от счастья. Они смеялись и о чем-то оживленно болтали. На Оливию он по-прежнему не обращал никакого внимания.

Наблюдая за танцующими Дереком и Синди, Оливия не заметила, как к ней подошла Фредерика Честертон, которая явилась на прием в несколько старомодном, но довольно симпатичном черном платье.