Дейзи Миллер: Окольные пути любви

Перед глазами встало лицо Питера Файнса. Холодные, пустые глаза. Почему он это сделал? Чей приказ выполнял? И как могла она, казалось бы наученная жизнью, всегда осторожная с мужчинами, так легко довериться чужому человеку? Неужели страсть оказалась сильнее разума? Неужели она настолько отчаялась? Нет, в следующий раз…

В следующий раз? Лиза рассмеялась.

— Что? Анекдот вспомнила? — пробормотал Кен.

— Да. Хочешь послушать?

— Валяй.

Она начала со старого, избитого, про путника, набредшего в пустыне на женский монастырь, а потом вдруг заговорила о себе, о погибших двадцать шесть лет назад родителях, о письме, о своей поездке в Тампу. Она не утаила ничего, а когда закончила, почувствовала облегчение, какое испытывает, наверно, грешник после покаяния.

Кен долго молчал, потом вздохнул.

— Ну и сволочь же этот Питер.

Лиза опустила голову ему на плечо, и он крепко обнял ее.

— Я посплю немного.

— Конечно. Спи. Разбужу к концу сеанса, — мрачно пошутил он.

Ей снился ипподром. Скачки. Она сидела рядом с отцом и матерью и отчаянно болела за своего вороного по кличке Саншайн. Он шел вторым, и она знала, что если он победит, то все будет хорошо — и у нее, и у мамы с папой. Ударил гонг. Последний круг. Она закрыла глаза и вцепилась в руку отца. Копыта били о землю. Били, били, били…

— Лиз, проснись.

Она открыла глаза и вздрогнула, не сразу поняв, где находится. Кен тряс ее за плечи.

— Они здесь.

Они? Кто? И только тогда Лиза услышала стук. Не копыт — стучали в дверь. Потом раздался приглушенный взволнованный голос.

— Лиззи, ты здесь?

Она хотела ответить, но из пересохшего горла вырвался только хрип.

Что-то громко хрустнуло, и дверь затрещала. В щель просочился свет. Кен поднял ее на руки и спрыгнул со ступенек.

Такого ажиотажа Мерфи-Лейк не знал со времен «серебряной лихорадки». Тираж «Стандарта» разлетелся в первый же час, и типографии пришлось печатать второй. Слухи не расползались — разлетались.

Мэр Кремер застрелился у себя в кабинете.

Банкир Харрингтон сбежал и объявлен в розыск.

Хозяин «Ньюс» арестован.

Лу Боннито явился с повинной.

Питер Файнс скрылся в неизвестном направлении.

Кейт не успевала раздавать интервью, а когда уставала, посылала вместо себя Вернона.

Кен был объявлен героем и не вылезал из дому — за порогом его поджидала толпа поклонниц.

В победе Рэчел Пэдроу не сомневались даже ее противники.

И только Лиза оказалась в стороне от охватившего город хаоса — врачи отправили ее в Сиэтл.

Прошло две недели. Страсти поостыли. Жизнь в Мерфи-Лейке понемногу возвращалась в привычную колею. Вернувшись из реабилитационного центра, Лиза провела первый день дома, а вечером, когда уже стемнело, отправилась по адресу, взятому из телефонной книги.

Звонок не работал, и ей пришлось постучать. После третьей попытки за дверью послышались шаги.

— Кто? — спросил настороженный голос.

— Это я, Лиза.

В первый момент она даже не узнала его — небритый, с всклокоченными волосами, в помятых брюках неопределенного цвета и несвежей футболке, он стоял на пороге и смотрел на нее, как правоверный мусульманин на Каабу.

— Ты?

— Можно войти?

Кен поспешно отступил в сторону.

— Конечно.

Она прошла в комнату и остановилась. Он все так же смотрел на нее широко открытыми глазами. Ей стало не по себе.

— Извини, если не вовремя.

Кен вздрогнул, торопливо закрыл дверь и потряс головой.

— Нет, нет, вовремя. Ты проходи. Садись. — Он кивнул на диван. Потер растерянно небритую щеку. — Что тебе предложить? Кофе? Или…

Она кивнула.

Потом они пили кофе с бренди. Ничего другого у него не нашлось. Разговор ковылял от пункта к пункту, как хромая лошадь. Когда очередная пауза затянулась на добрую минуту, Лиза поняла, что инициативу нужно брать на себя.

— Когда мы были там, в подвале, я сказала, что если мы спасемся, то я выполню любое твое желание. Помнишь?

Он густо покраснел и отвел глаза.

— Ерунда. Забудь.

— Ну уж нет. — Лиза решительно тряхнула головой. — Слово надо держать. Ну?

— Что?

— Разве у тебя нет никаких желаний?

Он молчал.

— Кен?

Он опустил голову.

— Ладно. С немыми даже лучше.

Этого он не ожидал. Губы у нее были мягкие, а дыхание отдавало бренди и кофе. Ее волосы щекотали ему щеку. На ее шее, под ухом, под нежной, почти прозрачной кожей пульсировала голубая жилка, а в зеленых глазах, в самой их глубине, мерцало желтое, дьявольское пламя.