Кэтрин Гарбера - Любимец фортуны

Он вспомнил все свои важные игры, все значительные события своей жизни и как он тогда жаждал победы. И все это бледнело по сравнению с тем, как он жаждал ее сейчас.

Астрид.

— Я поднимусь наверх и открою ее окно, чтобы она могла слышать музыку. И дайте мне поговорить с ней минут десять.

Он кивнул:

— Спасибо, Бетанн.

— Не стоит благодарности. Сделайте мою сестру счастливой на всю ее жизнь, и мы в расчете.

— Только этого я и хочу.

Бетанн ушла. Музыканты настраивали инструменты. Вокруг стали собираться люди. Генри не обращал на них внимания. Его мать и отчим прибыли вместе с его младшими братьями.

— Я рад, что вы приехали.

— Мы не могли пропустить это событие. Астрид мне нравится, и, если ты собираешься просить ее выйти за тебя замуж, я хочу быть свидетельницей.

Он нежно обнял мать и подумал, как ему повезло, что он — ее сын. Перси привез родителей Астрид. Ему потребовалось некоторое время, чтобы объяснить им, как обстоят дела. Он хотел сделать Астрид своей с благословения ее и своей семьи.

Окно Астрид наконец отворилось, и он подал сигнал оркестру. Зазвучала музыка. Генри подождал, пока милая белокурая головка Астрид появилась в окне. Она посмотрела вниз, на него, и поднесла ладонь ко рту.

Бетанн появилась рядом с сестрой и обняла ее за плечи.

Когда музыканты кончили играть, Генри взял у Ангуса микрофон, но Астрид заговорила первой:

— Иди домой, Генри. Из этого ничего не выйдет. Ты только ставишь себя и меня в глупое положение.

— Неправда. Я приехал сюда, чтобы все исправить.

— Как? Это не в твоих силах.

— Даже если я скажу тебе, что люблю тебя?

Астрид была не уверена, что правильно услышала Генри. Она знала — с того самого дня, как он сказал ей, что женится на другой женщине, он старался заслужить прошение, и отгородилась от его слов, хотя была уверена: он — единственный мужчина, которого она может и будет любить всю жизнь.

Но он причинил ей боль слишком сильную и глубокую, и теперь она не была готова простить его. Сначала какая-то часть ее существа хотела причинить боль ему, но легче ей от этого не стало. А потом она просто боялась отвечать на его звонки.

Специальную программу Би-би-си она смотрела, как смотрел бы любой другой человек. Но в душе ее забрезжил огонек надежды, когда Генри сообщил ведущему, что связан с определенной женщиной.

И вот он стоит на парковочной площадке у ее дома, вместе с той самой группой, которая играла в ночь их первого поцелуя. И смотрит на нее так, словно она что-то для него значит.

Но она боялась ему поверить. Боялась новых обид.

— Ты любишь меня? А что, если...

— Молчи. Не говори ничего больше. Дай мне подняться к тебе.

Она увидела, что ее родители и ее деверь, Перси, стоят рядом с Генри. И Тиффани и Гордон, и Джошуа и Лукас тоже. Он свел их семьи вместе.

— Хорошо, — сказала Астрид.

Она огляделась по сторонам. Она сделала все возможное, чтобы превратить эту скромную квартирку в свой дом. На стенах висели фотографии ее родных, она чувствовала себя тут в безопасности. Тут она пряталась от мира, когда ей было плохо. В этой спальне она возродилась к жизни. Но она не была уверена, что новое возрождение возможно. Оправляться от сердечной раны можно ограниченное число раз. Может быть, ее лимит исчерпан. С Генри, по крайней мере.

Она отошла от окна.

— Мне кажется, он действительно меня любит.

Бетанн рассмеялась:

— Мне тоже так кажется. Но ты решай сама, а я пойду вниз и подожду — вместе с Перси, папой и мамой.

— Бети!

— Да!

— Как ты убедилась — про Перси?

— Он — единственный мужчина, рядом с которым я чувствую, что живу. Он не идеал, но он — мой мужчина, и, когда я на него смотрю, я знаю, он любил бы меня, даже если бы я превратилась в корову.

Астрид обняла сестру, а когда та ушла, задумалась о ее словах. Любовь — не просто великая мечта. Это еще и уют, и доверие, и покой в интимной обстановке, вдали от посторонних глаз.

Генри постучал в дверь, и она открыла ему. Он протянул ей завернутый в бумагу подарок и вошел в квартиру. Через открытое окно доносились звуки музыки «Икс-Эс-Ю».

— Ты не должен был приносить мне подарки, — сказала она.

— Должен был. Я тосковал по тебе каждую минуту все это время. — Он протянул руку и привлек ее к себе. — Эта неделя была самой долгой в моей жизни. Сейчас мне даже трудно поверить, что я был так глуп, что думал, что могу жениться на ком-то еще, если моим сердцем владеешь ты.

Она подняла на него взгляд и в его глазах увидела — это правда.