Шери Уайтфезер - Любовь - моя защита

Она с подозрением искоса посмотрела на него.

— Вы этого не сделали.

— Я это сделал. — Он снял мокасины и стянул носки. Это были хорошие мокасины. Иногда Зак брал с собой в машину сменную одежду и мешок со спальными принадлежностями, но сегодня он не собирался в город и поэтому ничего не взял с собой.

Она выключила воду.

— А вы заказали диванчик для двоих и то удобное кресло?

Он с негодованием посмотрел на нее.

— Я не хотела вас уколоть. — Она поглядела на его брюки и чуть не прыснула со смеху. — Простите.

— Ха-ха. Забавная девочка.

Когда Зак понял, что ее пристальный взгляд нацелен на верх его брюк, он нагнул голову и увидел, что мокрые пятна начинаются от застежки-молнии и продолжаются вдоль брючин до самого низа.

Натали прикусила губу, изо всех сил стараясь не засмеяться.

— Выглядит так, будто вы обмочились.

Да, если бы он был скаковой лошадью!

— Будет лучше, если вы принесете мне полотенце. И не вздумайте лгать, что у вас его нет, — сердито пробурчал Зак.

Он сам складывал в ее бельевой шкаф и постельное белье, и полотенца, и другие необходимые в быту вещи.

— Будет лучше, если вы не будете лгать о диване.

— Натали!.. — угрожающе начал он.

— Хорошо. — Раскованной походкой она устремилась в дом.

Вернувшись, она бросила ему полотенце. Он поймал его и тут заметил, что она не носит лифчик.

Ее соски стояли по стойке «смирно».

— Что вдохновило вас на водные процедуры? спросил он, с трудом переключаясь на другую тему.

Она указала на клумбу.

— Я полола сорняки и перепачкала весь помост. Двинувшись вперед, она подняла голову. — А что вдохновило вас заказать диван?

Зак пожал плечами. Даже себе он не мог объяснить, почему он это сделал. Говоря по правде, Натали ему слишком нравилась, и это его тревожило.

Зак Райдер старался не сближаться со своими подопечными, ведь об этом говорила инструкция. Но он был всего лишь человеком. В прошлом году он сопровождал другого свидетеля, связанного с Семьей Западного побережья, который в конце концов заработал его уважение. Парень наладил свою жизнь и женился на хорошей девушке. Зак был шафером на его свадьбе. Такие вещи имели значение.

В конце концов, Зак находился со свидетелями для того, чтобы помочь им начать свою жизнь заново. Или для того, чтобы отправить их в тюрьму, если в этом была необходимость. Он никогда не знал, как сложится их судьба.

— Действительно ли диван — это окончание ссоры? — спросила она.

Зак поднял брови.

— Какого сора?

— Ссоры.

— Я так и сказал.

Он бы и сам посмеялся над своей неудачной остротой, если бы жгучая, как красный перец, Натали была виновна. Зака все еще беспокоило, что мерзавец Хэлловей воспользовался ее юностью и доверчивостью.

— Только примите этот дурацкий диван и все остальное как должное.

— Это подразумевает, что я должна урезать остальную часть своего имущества? А я так надеялась на телевизор с большим экраном.

— Вы испытываете вашу удачу!

— Я только шучу.

Она улыбнулась ему, и на ее щеках появились две очаровательные ямочки. Остается надеяться, что она не завлекает его. Но Зак не помнил, чтобы прежде видел эти ямочки. Может, она знает, как заставлять их появляться по ее желанию?

Он бросил ей полотенце.

— Я собираюсь урезать бюджет на ваш автомобиль.

— Вы и так собирались сделать это.

— Да, собирался, но теперь я действительно урежу. — Он испытал удовлетворение, когда она свернула полотенце с выражением лица, не предвещающим появления этих хитрых ямочек.

— У вас есть родители, Зак? Или вас принес аист?

Умная женщина. Быстрая реакция. Острый язычок.

— Это было живорождение.

— Передайте своим родителям мои соболезнования.

— Не могу. Мой отец умер, а у матери болезнь Альцгеймера.

У нее расширились глаза.

— Мне жаль. Я не…

— Все хорошо. Я привык к этому. Кроме того, моя мать истинная леди, даже если она давно не помнит, кто я.

— Если вы будете таким, я откажусь от дивана. Ямочки возвратились. — Мне действительно жаль ваших родителей.

— Я едва помню своего отца. Его не стало, когда мне было пять лет. — Зак не знал, зачем он рассказывает ей об этом, разве что чувствовал потребность говорить об этом вслух. — Но я помню день, когда моя мать узнала, что он не вернется из Вьетнама. Священник из морской пехоты прибыл к нам, и мать начало трясти прежде, чем он произнес эти страшные слова.

— Ваш отец погиб на войне?

Зак кивнул.

— Ему было двадцать шесть лет, он был любовью всей жизни моей матери. — И больнее всего то, что его мать уже больше не могла вспомнить мужчину, за которого когда-то вышла замуж. — Обычно раньше она все время говорила о нем.