Марис Соул - Никаких обещаний

Безумные мысли для человека, собирающегося на несколько месяцев подряд с головой погрузиться в работу, человека, весь капитал которого вложен в недвижимость и оборудование и чей стиль жизни и идеалы отталкивают большинство женщин, не говоря уже о тех, кто занимается информационным бизнесом! Профессия Эшли подразумевает постоянное пребывание на людях, получение самой последней информации, необходимость всегда быть на виду. Его же учили работать в тени и в тайне.

Он закрыл глаза и представил лицо Эшли. Тонкие точеные черты обладали изящной, почти хрупкой выразительностью, а глаза были такого глубокого цвета, что сверкали подобно высокогорным озерам. Несомненно, она была мила, и, несмотря на мешковатый свитер, скрывавший фигуру, он не сомневался в справедливости слов Чарли: у Эшли превосходное тело.

Мила, умна и… совершенно ему противоположна во взглядах и вкусах, должно быть.

Эрику стало ясно: единственное, что ему следует делать — это держаться как можно дальше от Эшли Келер, игнорируя физическое влечение и забыв безупречные губы.

А это, в свою очередь, значило, что в пятницу вечером ему следует уйти в свое додзо и там продолжить работу с бумагами. В противном случае, соблазн отправиться на вечеринку может оказаться слишком велик.

Эта женщина в высшей степени привлекательна. Чудовищно привлекательна.

В пятницу Эрик возвратился к себе намного позже полуночи. Он думал, что вечеринка к этому времени уже закончилась, но еще до того, как он успел выйти из лифта на площадку третьего этажа, он услышал музыку и звук множества голосов. Дверь Эшли была открыта, и люди группами высыпали в коридор. Две дамы сидели на коврике перед его дверью и преспокойно потягивали себе коктейли, углубившись в беседу. Они даже не обратили на него внимания. Мужчина и женщина в конце коридора вряд ли вообще что-либо замечали, их тела так тесно прижались друг к другу, что они вполне могли сойти за парочку сиамских близнецов.

Он проскользнул к себе и попытался не обращать внимания на шум. Его глаза слишком устали от нескольких часов непрерывного напряжения, мелкого шрифта документов и бесконечного заполнения десятков бланков. По телу же разлилось утомление от работы на стройке: Эрик помогал бригаде нанятых им ребят. Он потратил всего несколько минут, чтобы принять душ, и приступил к своей обычной практике медитации.

Но этой ночью что-то у него не получалось с медитацией.

Легкий приятный смех за стеной вернул его к полному сознанию. Он знал, что это был смех Эшли. Последние несколько дней он слышал его постоянно. Она относилась к числу тех женщин, которые смеются часто, легко и естественно.

Закрыв глаза, Эрик попытался представить, по какому поводу она смеется сейчас и во что одета.

На трех женщинах в коридоре были джинсы и модные блузки. Эшли очень идут джинсы. Облегающие джинсы. И такая же облегающая блузка.

Он почувствовал напряжение в теле и попробовал направить мысли в другое русло.

Эрик видел Эшли сегодня утром в костюме. Явно сшитый на заказ, неброский, темно-коричневого цвета, он больше скрывал, нежели подчеркивал фигуру. Он смотрел из окна своей спальни и заметил Эшли, когда она пробегала от подъезда к своей машине. Только красный шарф у воротника ярким пятном рассеивал цветовое однообразие ее одежды. Шарф и золотистый оттенок волос.

По-прежнему волосы были собраны в какой-то невероятный узел. Эрик подумал тогда, и эта мысль сейчас вернулась к нему вновь: оставляет ли она когда-нибудь волосы распущенными и какова длина ее волос? По какой-то дурацкой прихоти ему во что бы то ни стало захотелось увидеть волосы Эшли распущенными. Прикоснуться к ним. Погрузить в них руки…

И снова его плоть напряжением заявила о себе.

Ему не нравились все эти мысли, то и дело всплывавшие на поверхность сознания. Сконцентрировавшись, он сделал глубокий вдох и попытался отогнать от себя все, что сейчас ему мешало.

Эрику показалось, что на этот раз все пошло нормально, но тут кто-то резко увеличил громкость магнитофона. Через несколько минут громкость уменьшилась до приемлемого уровня, но ему пришлось начинать заново.

Ложась в постель, Эрик не чувствовал никакого расслабления, усталость была прежней, сон никак не приходил. А в два часа ночи магнитофон снова истошно заорал.

На этот раз никто и не собирался уменьшать звук, и Эрик, наконец, сдался. Он натянул черные джинсы и черную водолазку, попробовал пальцами придать своим густым взлохмаченным прядям некое подобие прически, у двери машинально засунул ноги в черные кроссовки.