Агата Мур - Злюка

Вид родного города с птичьего полета впечатлял, но сегодня Джессику почему-то не трогало ничего. Ей вспомнился другой город, на другой стороне земного шара. Вспомнилось, как они с Антонио ехали ночью в холмах над Римом, а внизу простиралось море, искрившееся в лунном свете. Вспомнилось, как она смеялась, опьяненная скоростью и ощущением полноты жизни, как Антонио гнал машину. Они торопились домой, чтобы заняться любовью…

Это были сумасшедшие дни. Постоянный праздник, который не мог длиться долго. Даже тогда — в самую счастливую пору жизни — у Джессики постоянно возникал смутный страх, что она потеряет любимого, что эта волшебная сказка исчезнет.

Как-то Антонио рассказал ей, что чувствует в кабине своего ревущего, мчащегося на бешеной скорости болида. Он чувствует время, его неумолимый лёт, его тугое течение, его лавинное, камнепадное, сметающее все на своем пути, подминающее под себя движение, страшный скрежет жерновов бытия…

Антонио не жил, а горел, и каждый миг этого горения он словно пробовал на вкус, смаковал, растягивал. Наверное, поэтому у Джессики было такое ощущение, что они прожили вместе долгую жизнь, а не те жалкие крохи — несколько месяцев счастья. Это Антонио как будто останавливал каждое мгновение, наполнял его смыслом, чувством, радостью. Ну, как она теперь без него? Ведь никто, никто и никогда ей не заменит Антонио… А если даже и заменит, если случится такое, все будет лишь бледной тенью их с ним отношений, жалкой подделкой.

Дрогнули очертания городских кварталов внизу, смешались краски… Джессика почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Нет, плакать она не будет. Слезами тут не поможешь. Нужно просто жить дальше, как-то жить без Антонио…

Самолет сделал вираж над гаванью и пошел на снижение. Джессика часто летала по миру и привыкла к дальним поездкам, но каждый раз, возвращаясь домой, она переживала странное волнение.

Отсюда, сверху, Нью-Йорк смотрелся потрясающе: безбрежный простор искрящегося синевой океана, причудливый излом береговой линии, высоченные дома Манхэттена в сиреневой дымке, впечатляющий мост через пролив Рокавей и знаменитая статуя Свободы…

Ярко светило солнце. День обещал быть по-настоящему летним. И это было особенно приятно после промозглой скандинавской погоды.

Самолет совершил посадку в аэропорту имени Джона Кеннеди.

Багаж Джессика получила быстро. Формальности на таможне также не заняли много времени. Проходя через зал терминала к выходу из здания аэропорта, Джессика не раз ловила на себе оценивающие и любопытные взгляды.

Элегантный брючный костюм цвета морской волны, который очень шел к ее изящной фигуре и выгодно подчеркивал ее высокий рост. Минимум макияжа. Темно-каштановые волосы собраны в свободный узел на затылке. В целом все это создавало более чем привлекательный образ, пусть даже мало соответствующий общепринятому имиджу известной на весь мир манекенщицы и фотомодели.

Когда Джессика вышла из здания аэропорта, поблизости не наблюдалось никаких фотографов или телевизионщиков. Не ждал ее у подъезда и привычный лимузин с шофером.

Джессика достала из сумочки темные очки.

Господи, как хорошо принадлежать только самой себе. Ей был просто необходим отдых от этой непрекращающейся круговерти представлений на подиуме, оговоренных по контракту фотосъемок и обязательных светских тусовок. Несколько дней для себя. Для семьи и друзей. Джессика очень ценила такие моменты. В ее суматошной жизни они выпадали нечасто.

На стоянке такси была небольшая очередь, но она двигалась быстро, и уже через пару минут Джессика села в машину и назвала шоферу свой бруклинский адрес.

Она любила этот большой город с его потоками машин, небоскребами, со скверами и парками, с яркими граффити на бетонных стенах. Нью-Йорк, размышляла девушка по дороге, был ее городом, городом, где она родилась и выросла. Ее отец приехал сюда из Италии. А мама была коренной американкой, раскованной и вольнолюбивой, которой всегда было тесно в семье. Она принадлежала к тем женщинам, которые просто не созданы для семейных уз.

Джессика невольно поморщилась, вспомнив многочисленные ссоры родителей. Сколько горьких и несправедливых слов было сказано ими друг другу. А в результате Джессику отправили в школу-интернат, и каникулы она проводила то с мамой, то с папой — по отдельности.