Марти Джонс - Очарование

— Обед будет сегодня немного позже, дорогой. Я была у твоей тети, и мы потратили просто уйму времени, разглядывая выкройки из нового журнала мод.

— Прекрасно, Сюзанна. У меня есть здесь кое-какие нерешенные дела.

Ясные серые глаза Сюзанны снова обратились к Бренди, словно заново оценивая ее. Явно успокоенная, что женщина, стоящая по другую сторону Адама, не представляет реальной угрозы ее собственности, она обратилась к Адаму:

— Хорошо. Тогда я увижу тебя через час? Она потрепала его по щеке и ушла, даже не дождавшись ответа, явно уверенная, что он последует ее указаниям.

— Итак, мисс…

— Эштон, — подсказала Бренди. Взглядом проводив Сюзанну, она повернулась к шерифу. — Бренди Эштон.

Она протянула руку, зная, как теперь ей надо себя вести.

Люди были ее бизнесом, и она гордилась, что умеет обращаться с ними. Первое правило, которое она усвоила, было таково: с женатым мужчиной, особенно при такой жене, как эта слащавая Сюзанна, следует обращаться совсем по-другому, нежели с холостяком.

Адам пожал ее руку, и она снова почувствовала тепло его прикосновения. «Счастливая дамочка эта Сюзанна. Во многих смыслах», — подумала Бренди.

— Если бы вы соблаговолили пройти со мной в мой офис, я был бы счастлив продолжить там наш разговор.

Адам бросил косой взгляд на взбудораженную толпу, и Бренди подавила улыбку. Итак, шерифу не нравится аудитория. Она могла понять это. Особенно если он собирается выгнать ее из города.

— Простите, шериф, я не могу оставить фургон без присмотра. Нам придется разговаривать здесь.

Адам нахмурился, и на его лице появились глубокие, не по его возрасту, морщины. «От силы ему тридцать два — тридцать три года, — предположила Бренди, — но, кажется, он чаще хмурится, чем улыбается». У девушки от жалости сжалось сердце.

Ее собственная жизнь была наполнена смехом, несмотря на постоянные трудности, и она полагала, что, когда на ее лице появятся морщины, они расскажут о женщине, которая наслаждалась каждым мгновением своей жизни.

Возможно, в Адаме Маккаллоу скрыто больше, чем, кажется с первого взгляда. Почему человек такого общественного положения, занимаясь, судя по всему, спокойной работой в городе, полном друзей, имея заботливую жену, так много времени проводит в мрачных раздумьях? Это и в самом деле было загадкой.

— А где ваша маленькая помощница? — спросил он, выводя Бренди из задумчивости.

— Моя сестра отошла на несколько минут, чтобы размяться, — солгала Бренди, надеясь в душе, что Дейни не соблазнилась оставить себе какую-нибудь из безделушек, которые должна была вернуть.

— Я здесь, Бренди, — отозвалась Дейни с другого края платформы.

У Бренди вырвался вздох облегчения, когда Дейни подбежала к ней. Слава Богу, ее сестре удалось выполнить свою задачу без осложнений!

— Так теперь мы пойдем? — спросил Адам.

Торопливо сообщив Дейни, куда идет, Бренди позволила Адаму крепко подхватить себя за локоть и увести от толпы. Она повернула голову и увидела, как Дейни залезает на платформу. Какое-то время сестра сможет управиться с делами. Если покупатель будет жаловаться на болезнь, от которой Дейни не знает лекарства, она просто попросит его прийти попозже, когда будет Бренди. А так ей надо просто читать названия лекарств на бутылках и получать деньги, что она проделывала сотни раз.

Подчинившись Адаму, Бренди прошагала вместе с ним через дорогу, потом по дощатому тротуару, и они вошли в пыльную, слабо освещенную контору.

— Ну а теперь, — сказала Бренди, когда Адам закрыл за ними дверь, отгородившись от уличного шума и полуденного солнца, — мне кажется, что можно было бы договориться о разумной плате за пользование вашей землей. Я охотно заплатила бы, скажем…

— Нет.

Она замолчала на полуслове и моргнула. Не было ни малейшего сомнения в том, что шериф хотел продемонстрировать свое упрямство. Почему — она не знала. Неважно, с упрямством ей приходилось иметь дело и раньше.

— Мне не надо много места, несколько футов вполне достаточно.

— Может быть, вам следует полечиться одним из ваших снадобий, мисс Эштон. Думаю, у вас плохо со слухом. Я сказал «нет».

Он подошел к вешалке, лучшие дни которой миновали давным-давно, и закинул шляпу на шаткий крюк. Проведя руками по волосам, уселся за облезлый стол.

— Нет, вам нельзя пользоваться моей землей, чтобы разбивать на ней свой маленький цыганский лагерь. Вам нельзя ставить свой фургон на моей улице и, что более важно, нельзя заниматься своим сомнительным делом в моем городе.