Лилиан Дарси: Яблоко раздора

— Ваше письмо было слишком кратким. В нем не содержалось никакой информации. Все, что я знаю: вы защищаете интересы родителей Шерри, а они требуют опеки над моей дочерью. Мне нужны подробности. — Он постарался вложить в свои слова как можно больше требовательности.

Высказавшись, Адам сделал шаг назад и сел. Нельзя поддаваться эмоциям, подобным тем, которые он испытал несколько минут назад, коснувшись ее руки.

Мисс Джонс, видимо, тоже взяла себя в руки, но он видел, что ей это дается с большим трудом.

— Что ж, обсудим все спокойно, — сказала она, делая глоток кофе.

Его взгляд непроизвольно остановился на ее чувственном рте. У вас есть юрист, который будет представлять ваши интересы?

Юрист! Конечно, нет, подумал Адам. Но почему бы не ответить «да»? И все-таки открыто соврать он не решился. Пусть будет нейтральный вариант.

— Пока нет. Я думаю, мы сможем решить все проблемы сами. У меня есть более важные дела, чем иск об опеке. Я не собираюсь расставаться с дочерью и предпочел бы, чтобы Фонтэйны написали непосредственно мне, а не втягивали адвоката. Это только запутает отношения между нами, тем более мы даже незнакомы друг с другом.

Мэгги Джонс слегка улыбнулась, продемонстрировав полоску жемчужно-белых зубов. Он никак не мог отвести взгляд от ее губ.

— Вам не нравятся адвокаты? — поинтересовалась она.

— Я не говорил этого, — медленно произнес Адам.

— Зачем говорить? — сухо произнесла она, глубоко вздохнув. — У вас это на лице написано. Так вот, выслушайте мой ответ. Моих клиентов зовут не Фонтэйны. Это фамилия Шерри, собственно, это ее профессиональный псевдоним. Я защищаю интересы мистера Берта Джонса и его жены Патрисии. — Она сделала паузу, ожидая, какая реакция последует с его стороны.

— Джонс? — изумился он. — Но ведь ваше…

— Да, — кивнула она. — Берт Джонс — мой отец, Пэтти — моя мачеха, а Шерри была моей младшей сестрой.

— «Была»? — прохрипел Адам, его сердце бешено забилось в груди. Вот оно что! Вот откуда ее грусть и слезы в глазах!

Это было слишком: предательский удар судьбы, угроза счастью Эми.

— Простите, — с трудом хрипло произнесла Мэгги Джонс. — Мы должны были понять по вашему письму с просьбой сообщить, где находится Шерри, что вы не знали о ее смерти. Она погибла около шести месяцев назад во время съемок на Карибах. Разбился самолет, в котором находились она, пилот, фотограф и еще одна модель. Папа страшно переживает, тем более он не знал, где она, чем занимается и как с ней можно связаться, больше года.

— Это похоже на Шерри, — согласился Адам. — У меня часто возникли те же проблемы.

— Она была… эксцентрична, — подтвердила Мэг, — мы никогда не знали, где она. Но наконец она объявилась и сообщила, что ее карьера модели опять пошла в гору Мы так радовались — и вот авиакатастрофа трагически обрывает ее жизнь.

Мэгги всхлипнула, и они замолчали, думая каждый о своем. Она заговорила первая:

— Мистер Кэллахан, я…

— Доктор, — машинально поправил он, уставившись в одну точку.

— Доктор Кэллахан? Вы врач?

— Да. — Адам посмотрел на нее. — Три года, как работаю педиатром. Почему вас это удивляет?

Она наклонилась вперед, изучая его с неподдельным интересом.

— Да, — призналась она откровенно, — Шерри рассказывала о вас…

— Она рассказывала обо мне?

Теперь удивился он. Их связь длилась всего два месяца.

— Немного, — уточнила Мэг Джонс.

— А про Эми?

— Нет. Пока папа не получил ваше письмо, мы понятия не имели, что у нее ребенок. Это шок для нас. — Она слегка улыбнулась, но улыбка была грустной, а глаза — печальными.

— Тайны, тайны, — вздохнул Адам, пытаясь осмыслить услышанное. Он подумал, что самый большой шок сестра Шерри получит позже, когда он решит кое-что рассказать.

— Да, слишком много тайн, — согласилась Мэг. — Я плохо знала сестру. — Она говорила медленно, уставившись на стол, он видел только густые черные ресницы. — Мама и папа расстались, когда мне было восемь, а Шерри три года, — продолжала она.

Адам изумленно слушал. Адвокатам не положено открывать свою душу клиентам. Но совершенно очевидно, что в такой ситуации, как эта, ей еще не приходилось бывать. А что касается самого Адама…

— Они решили поделить детей. Папа забрал меня, а Шерри осталась с мамой. Я всегда винила себя за это.

— Винили?

— Мне было лучше, чем ей. Я не знаю, рассказывала ли она о своем детстве…

— Немного, — ответил Адам. — Так, крохотные кусочки жизненной мозаики, которые я не мог собрать вместе, как бы мне ни хотелось.