Элли Блейк: Огоньки в ночи

— Не сочиняй. Обморок — это не про меня, — рассмеялся Калеб.

— Готова с этим согласиться. Скорее уж, сказываются последствия того бедлама, в который традиционно превращается любой предсвадебный мальчишник. Не так ли?

— Ты совершенно права, — не стал спорить с красивой женщиной Калеб, даря ей страстный взгляд.

— Вряд ли после этого старомодная свадьба доставит тебе удовольствие, — предположила молодая женщина.

— Отнюдь... Я готов радоваться уже тому, что свадьба эта — не моя.

— Циник, — кокетливо бросила Кенси.

— Красавица, — вернул ей комплимент молодой мужчина. — Ты смотрелась божественно в церкви. Твои щеки пылали. Я удивляюсь, как никто не умер от наслаждения, созерцая такое чудо. Понимаю, почему ты держалась в тени. В противном случае затмила бы невесту.

— Боже, сколько лжи, мистер Гилкрист! — воскликнула смуглая сестра новобрачной. — Сколько обольстительной, беззастенчивой лжи! Зачем только?

— А зачем мужчина льстит женщине? — спросил он прелестную брюнетку.

— Неисправимый ловелас, — шутливо пожурила она его и ускорила шаг.

Фотографирование стало настоящим испытанием для заскучавшего шафера. Ни в одном кадре он не оказался рядом с той, на которую старался не смотреть, но при этом боялся потерять из виду.

К дому друга он поехал на собственном автомобиле. Припарковался, направился к крыльцу, на секунду приостановился на дорожке и, задрав голову, нашел на втором этаже окно комнаты Авы. Сердце зачастило, как в юности.

В дом Калеб не заходил. Праздник устроили на заднем дворе, где для этих целей были возведены временные павильоны с закусками, открытая танцевальная площадка, украшенная многочисленными гирляндами, пока еще не зажженными. Гости прибывали.

Калеб обошел все в поисках одной-единственной женщины, которая его по-настоящему волновала в этот час. Но он не отказывал себе в простых радостях — остановится и поболтать с милыми нежными созданиями в красивых платьях, которым льстило такое внимание. Это помогало ему не нервничать перед неминуемой встречей, не дергать себя размышлениями, как посмотреть, что сказать, каким предстать перед той, что без сожалений отказалась от него десять лет назад.

Калеб Гилкрист, виртуоз флирта, больше всего ценил непринужденность в любой игре. Он мог намекнуть женщине, что теряется перед ней, однако это всегда являлось тщательно продуманным ходом.

Калеб добрался до подноса с шампанским и сделал большой глоток.

— Калеб Гилкрист во плоти! — раздался торжествующий женский голос.

Калеб не спешил обернуться, прибегнув к еще одному — остужающему — глотку.

— О! Не Ава ли Хэллибертон собственной персоной?! — воскликнул он наконец, медленно поворачиваясь.

— Она самая, — рассмеялась Ава. — А разве могут быть какие-то сомнения? — самонадеянно спросила она.

— Как знать. Еще пара лет, и я мог просто не признать свою старую знакомую, — легонько поддел он молодую женщину, сверкнув светской белозубой улыбкой.

— Только не говори, что я так сильно состарилась, — холодно проговорила Ава.

— Не состарилась, но изменилась, — сдержанно отозвался он, сделав еще глоток и легкомысленно посматривая по сторонам.

Калеб слукавил. Следовало бы сказать «расцвела». Те же, что прежде, густые локоны цвета горького шоколада, но лежащие изысканными волнами. То же обворожительное юное личико, но черты строже, четче, пленительней. Та же стройная фигурка, однако скрывающий ее элегантный соблазнительный наряд может позволить себе лишь современная женщина, уверенная в своей неотразимости. И те же аквамариновые глаза в опушке темных ресниц, но взгляд пронзительнее, опытнее, что ли. И румянец не смущения, а благополучия, здоровья, счастья.

Она поигрывала тоненькой ножкой бокала с шампанским. Изысканный полупрозрачный маникюр привлек внимание Калеба к ухоженным тонким пальцам. Он любил женщин и с удовольствием отмечал их совершенства. Когда же встречал таких, по всем пунктам безукоризненных, почти терял голову. Почти...

Ава была на несколько лет младше Калеба, и благодаря этому он прежде всегда испытывал чувство собственного превосходства, будучи рядом с ней. Но только не теперь.

Жемчужно-розовое кружевное платье чудесно оттеняло ее загорелую кожу. Смелый наряд без бретелек вызывающе обтягивал высокую грудь и экстремально сужался к коленям, разрывая внимание Калеба между пышным и волнующим верхом и точеными ножками женщины. Без всяких там рюшей и оборок, это предельно простого кроя и роскошное по исполнению платье смотрелось потрясающе. Босоножки телесного цвета приподнимали стопу так, что наивыгоднейшим образом демонстрировали красивый абрис свода. Дух захватывало от такой красоты. Ава уже не была девятнадцатилетней угловатой девчушкой с многообещающим взглядом. Годы пошли ей лишь на пользу.