Оливия Гейтс - Повелеваю - стань моей!

Он этого не сделал. Шехаб наклонился только затем, чтобы, опалив ее своим дыханием, прошептать:

— Самая прекрасная фея, не откажи мне в танце.

Он приглашал ее на танец? И это все?

Она и представить себе не могла, что с ней случится нечто подобное. Откуда в ней вдруг взялась эта страсть, которая затуманила мозг, заставила всю ее трепетать и испугала своей силой? — И эта могучая сила влекла к нему вопреки ее воле — такого с ней никогда не случалось.

Шехаб положил руку ей на талию и, не прижимая к себе, закружил в ритме медленного вальса.

Это сводило с ума — легкие прикосновения только возбуждали, но не притупляли терзавшего ее желания, возраставшего по мере того, как длился танец, который она когда-то обожала танцевать с самым своим любимым партнером — отцом.

Несмотря на смятенные и противоречивые чувства, Фара с удивлением обнаружила, что её тело помнит все движения. Она сама обняла Шехаба, ощущая под своими ладонями его крепкое тело и страшась скорого окончания танца. Просто обнимать его было мало: она постарается взять все, что только сможет...

Во время танца Шехаб приблизил губы к ее виску и хрипло сказал:

— Твое имя подходит тебе как нельзя лучше. Ибо держать тебя в объятиях — ни с чем не сравнимая радость.

Музыка закончилась. Краем своего сознания, еще не подпавшим под власть Шехаба, Фара отметила это, как и то, что они больше не танцуют: Шехаб вел ее к широкой мраморной лестнице, выходящей в сад. Она следовала за ним с чувством, что только сейчас начинает жить.

Пройдя несколько метров, он прижал Фару к стволу дерева и взял в ладони ее лицо. В свете луны блеснули его темные глаза, их взгляд проник ей в самое сердце.

— Шехаб, — тихо произнесла она его имя.

— Фара, — погрубевшим голосом отозвался он и прижался к ее губам....

Ощутив их вкус, она словно оказалась в эпицентре урагана, который закружил ее сознание с такой силой, что остановилось время. Где она, что с ней — это было неважно. Его руки гладили и ласкали ее тело, вызывая желание большего.

— Шехаб, пожалуйста, — шептала она, сама не понимая, о чем именно просит.

Его поцелуи, горячие, страстные, дарили блаженство, обещая еще большее удовольствие.

Ей хотелось, чтобы он почувствовал тот же восторг и стремление поделиться своим наслаждением, которые переполняли ее саму. Она вся дрожала от охватившего ее напряжения, и постанывала от нетерпения.

— Пожалуйста... — словно в беспамятстве шептала она.

Когда он наконец потянул молнию платья вниз, от возбуждения у нее по телу побежали мурашки, а во рту пересохло. Легкая ткань скользнула с гладких плеч, и она ощутила его горячую руку на своей груди. Она едва не задыхалась.

О боже, о чем она только думает?

Она хочет отдаться незнакомому мужчине прямо здесь?! Сейчас?

«Точно. Я сошла с ума», — решила Фара.

Потом вдруг — словно озарение: они же оба ненормальные!

И это было умопомрачительно восхитительное чувство.

...Глядя на ее соблазнительную грудь, на приоткрытые, припухшие от поцелуев — его поцелуев — губы, в эти зовущие, с томной поволокой глаза, Шехаб не мог понять, с чего все началось. Почему он должен остановиться, когда его тело страстно желает эту женщину? В какой момент все вдруг пошло не так, как было задумано?

Согласно плану, роль соблазнителя предназначалась ему. Шехаб всегда гордился своим самоконтролем, не позволяя собственному либидо брать верх над трезвым расчетом в принятии каких бы то ни было решений.

Однако на этот раз судьба свела его с женщиной, которая в одну секунду доказала, что это не так.

Шехаб не мог предвидеть, насколько обворожительной окажется Фара Бьюмонт. Перед такой женщиной не устоял бы даже святой. Ослепленный этой необъяснимой вспышкой вожделения, он не только не забыл о ее любовнике, постель которого она покинула незадолго до того, как прийти сюда. Наоборот, эта мысль лишь разожгла его страсть, усугубила его голод...

Нужно заставить себя сопротивляться ей. Если он преждевременно уступит своему — их — желанию, она забудет о нем тут же, как только удовлетворит свою похоть. Он станет лишь очередным жеребцом в длинном списке самцов, которые нужны ей лишь для утоления ненасытного чувственного голода. А сама вернется к своему любовнику-старику, который, потакая всем капризам своей пассии, смотрит сквозь пальцы на ее сексуальные прихоти.

Между тем Фара прижималась к нему все теснее, и ее аромат дурманил голову. Чувствуя, что вот-вот поддастся столь мощному чувственному натиску, Шехаб решил отступить первым.