Мэри Бакстер: Женщина моей мечты

Мерил, напевая, отправилась на кухню, почувствовав, что проголодалась. Она разбила яйцо, вылила его на сковородку, и в этот момент раздался тихий стук в дверь.

Нахмурившись, она уменьшила огонь и заторопилась в прихожую, уже зная, кого сейчас увидит. С сильно бьющимся сердцем она распахнула дверь.

Он стоял, небрежно облокотившись на дверной косяк. На лице его было смущенное выражение.

— Простите меня за вторжение, но… — Он умолк, переведя взгляд на предмет, который держал в правой руке. Это была мерная чашка.

Мерил удивленно посмотрела на него, затем улыбнулась.

— Молоко или сахар? — спросила она.

Его серые глаза засверкали, и такой же ослепительной оказалась улыбка.

— Омлет не слишком вкусная штука без молока, — извиняющимся тоном подтвердил он — тоном провинившегося школьника.

Глаза Мерил засветились ответным блеском. Она посторонилась.

— Конечно, входите. Пусть никто не скажет, что я не помогла мужчине, который так любит заниматься стряпней.

Со смехом, от которого Мерил затрепетала, он шагнул через порог. Это был искренний, свободный смех. Такой смех она могла слушать всю жизнь, никогда от него не уставая. «Господи, что за чушь!» — подумала она, прежде чем повернуться и встретить его веселый взгляд.

У нее перехватило дыхание. Они просто стояли и смотрели друг на друга, а из глаз его словно струился горячий свет.

Мерил пыталась избавиться от комка, внезапно сковавшего горло, но у нее ничего не получалось. Под его пристальным взглядом она почувствовала себя абсолютно беспомощной. Он был изумительно красив. Правда, казался старше, чем она думала. Серебряные пряди поблескивали в каштановых волосах, что очень ему шло, но делало старше (она дала ему от сорока до сорока пяти лет).

О том, что он не молод, свидетельствовали и морщинки у глаз. Но что-то еще, помимо опыта прошедших лет, сквозило в этих глазах. Возможно, страдание? Или грусть?

Она изучала его тонкие, но прекрасно очерченные губы, орлиный нос, тяжелый подбородок с едва заметной ямочкой посередине. Да, она не ошиблась — редкий экземпляр.

— Вы хотите сказать, что мужчины, с которыми вы сталкивались прежде, не слишком интересовались кулинарией? — спросил он с улыбкой, которая смягчила его лицо и разрушила стену молчания, возникшую между ними.

Мерил закусила губу и прищурилась. Он действовал на нее возбуждающе. Он был настолько неотразим, что она совершенно растерялась и не знала, как себя вести.

— Я… у меня не было мужчин, которые хотя бы пытались заняться стряпней, — пробормотала она. Зачем молоть глупости? Какая разница, умеет незнакомец готовить или нет? Она, похоже, на самом деле свихнулась.

— Ну, я по крайней мере, стараюсь. Другое дело, что из этого получается. Я на кухне, как слон в посудной лавке. — Улыбка тронула его губы.

Она улыбнулась в ответ, и он вдруг понял, как идет ей эта милая улыбка и какой у нее приятный голос. Он был неожиданно низким и хриплым, но почему-то очень ей подходил.

Он откашлялся и, неохотно оторвав от нее взгляд, огляделся по сторонам. Господи! Что она о нем подумает? Ведь он пялится на нее, как влюбленный подросток! «Дурак! — упрекнул он себя. — Корбетт, не соверши ошибку. Да, тебе одиноко. Ну и что из того? Справишься! Все справляются. Думай о Джейсоне. Он — главное в твоей жизни и единственное, что должно тебя волновать».

Он смотрел на удивительно высокий потолок и растения, свисающие с него. Вместо того, чтобы загромождать маленькую комнату, они создавали впечатление простора. Из мебели было только яркое мягкое кресло, гармонирующий с ним стул и дубовый кофейный столик. Один угол занимал камин, другой — лампа, заливающая комнату мягким светом. Пол был покрыт плетеным ковриком. Домашняя атмосфера успокаивающе действовала на его расшатанные нервы.

— У вас уютно, не то, что у меня. — Он засунул руки в карманы. — Судя по всему, вы здесь не впервые.

Он хотел знать о ней все.

— Нет… Но меня здесь не было два года, — ответила она из кухни, стараясь справиться с дрожью, сотрясавшей ее тело.

Он последовал на звук ее голоса и увидел, как она наливает молоко в его стакан. Он перевел взгляд на плиту, где стояла сковорода с недожаренной яичницей.

— Почему вы не сказали, что я прервал ваш завтрак? — укоризненно спросил он.

— Нет-нет. — Она облизнула губы. — Вообще-то да, но ничего страшного, — торопливо добавила она, чувствуя себя нерадивой ученицей, которая не может толком ответить ни на один вопрос преподавателя.