Лисса Мэнли Лисса Мэнли - Маленькие сводни

Внутренний голос нашептывал, что предложение Хабарта — это его шанс нанести ответный удар Джил. Сделать ей так же больно, как она сделала ему. Да, пропади она пропадом, ему было больно, и эта боль резала его как раскаленный нож. Почти так же раскалилась его тщетная любовь к ней.

Он повернулся к Хабарту и сделал то единственное, что мог сделать.

— Нам надо поговорить, Джин. Прямо сейчас.

Джил сидела в кресле напротив Джина с ручкой в руках.

— Я готова подписать.

— Как дела у вашего отца? — спросил землевладелец, положив договор об аренде на стол перед нею.

Она благодарно посмотрела на него.

— Сегодня утром он вернулся домой, и если не считать его громких жалоб на полезную для его сердца пищу, то он в порядке.

Джин кивнул, но в его лице было что-то не совсем искреннее.

— Рад слышать это.

Джил еще раз прочитала договор, чтобы убедиться в наличии всех деталей, и подписала его, довольная, что место еще как минимум два года останется за ней.

Впрочем, она только надеялась, что будет в бизнесе в последующие два года. Ведь до открытия «Стейк-хауса» осталось всего несколько недель… Кто знает, как у нее будут идти дела через шесть месяцев? И в психологическом плане и на арене бизнеса.

Джил чувствовала себя эмоционально сломленной после того, как не высказала ему своих чувств и позволила уйти из палаты отца два дня назад. У нее было такое ощущение, что, не удержав Брэндона, она совершила огромную ошибку.

Она так боялась разобраться в своих чувствах, что ничего не сделала, чтобы поговорить с ним. Струсила и сосредоточила все внимание на здоровье отца, вместо того чтобы подумать, что делать с Брэндоном. Если вообще надо что-то делать. Джил так долго окружала себя защитной стеной, что безумно боялась что-либо предпринимать. Да и что она могла сказать ему? Что он самый замечательный мужчина из всех, кого она знала, и чтобы он никогда не оставлял ее?

Джил протянула Джину договор.

— Вот, пожалуйста. Еще два года аренды подписаны.

Хабарт взял бумаги.

— Да, действительно. Вам повезло, что Брэндон Кларк не беспощадный конкурент. А вот мне не повезло — я мог бы гораздо больше заработать на нем.

Джил нахмурилась.

— Простите? Какое Брэндон имеет отношение к аренде?

— Он просто отказался сегодня утром принять мое предложение взять в аренду вашу территорию.

— Что?

— Я предложил ему это место, но он отказался. Сказал, что слишком хорошо относится к вам, чтобы согласиться на эту сделку. — Он ухмыльнулся. — Вот его я бы назвал другом… или как его там…

У Джил отвисла челюсть. Брэндон не воспользовался возможностью взять в аренду ее место?

— Вижу, вы удивлены. Должно быть, между вами и Кларком существуют некие личные чувства? Вы не просто конкуренты по бизнесу?

Джил закрыла рот. Джин был известен не только как пижон и показушный щеголь, но и как местный любитель сплетен. Она сделала непроницаемое лицо. Потом глубоко вздохнула и сурово посмотрела на Джина.

— Я спрошу прямо, Джин, — начала Джил, вставая. — Вы предложили ему мое место?

Он поднял вверх руки.

— Послушайте, Джил, я смекалистый бизнесмен, а у Брэндона карманы поглубже ваших. Нет ничего постыдного в том, чтобы постараться заключить более выгодную сделку, тем более в вашем контракте не было никаких ограничивающих меня оговорок.

— Я была более высокого мнения о вашей порядочности, — сухо ответила она, собираясь уйти. У нее есть дела поважнее, чем низкая деловая этика Джина. — Напомните мне, чтобы я не посылала вам подарка к Рождеству в этом году.

Джин начал что-то бормотать, но Джил, не обращая внимания, вышла из его офиса. Прошла по тротуару, который обрамлял главную улицу Элм-Корнерс, потом опустилась на деревянную скамью возле булочной.

Ее обдала горячая волна, и учащенно забилось сердце. Брэндон отказался арендовать ее место. Ради нее.

Просто невероятно.

Джил прижала к губам трясущуюся руку. Она не могла не признать, что он оказался честным и благородным человеком, который поставил ее нужды на первое место. Она знала, как он хотел преуспеть в Элм-Корнерс и почему. Ради Кристи и ради себя. И он не воспользовался возможностью стать владельцем ресторана, единственного в городе.

Он сделал это ради нее…

У нее сжалось сердце. И она хотела лишиться такого замечательного, заботливого, прекрасного человека, который думал прежде всего о ней, а не о собственном успехе?

То, что казалось ясным еще неделю назад — во что бы то ни стало удалить Брэндона из своего сердца, — вдруг потеряло свою ясность. Она воздвигла множество стен, чтобы отдалиться от него, но сегодня эти стены рухнули.