Кайя Кокрейн - Для кого звучал Вивальди?

Делия шла в сторону манящего белого света, чувствуя, как ее тело наполняется теплом и покоем. Ощущения, забытые, казалось, навсегда после того, что случилось двенадцать месяцев назад. Тогда она познала, что такое ад.

...Народу было много: все ждали своей очереди, чтобы получить крылья и пройти через белые ворота. Перед Делией стоял паренек в плавках. Он держал под мышкой доску для серфинга, его длинные светлые волосы пахли морской солью и водорослями. Делия вздохнула. Сама она выглядит не лучше — старые полинявшие джинсы и голубая рубашка. Странно, она всегда считала, что на небесах все носят только белое.

У ворот стоял стражник в красивом шелковом хитоне цвета слоновой кости, за спиной у него были крылья, над головой — величественный нимб. В руках он держал записную книжку в кожаном переплете и карандаш. Наверное, белую одежду выдают только тем, кто прошел через ворота.

Время тянулось невыносимо медленно, а за воротами ее ждали. Она закусила губу и принялась размышлять о том, что нетерпеливость всегда была ее отличительной чертой. Делия ненавидела очереди.

Наконец она оказалась около мужчины с крыльями и нимбом.

— Имя?

— Делия Тайлер.

— Ну да, ну да. Смерть в результате падения с лошади, — скороговоркой сказал мужчина.

— Вообще-то Файерлайт не сбрасывала меня, — мягко поправила его Делия. — Я задела головой сук дерева и упала с лошади.

— Ну да, ну да. Травма головы, — многозначительно сказал он. — Меня зовут Бэзил, я главный ангел. Возьми талончик на получение крыльев и нимба, это в конце дороги.

Он вручил Делии талон. Внезапно Делия заметила, что на ней надето длинное белое платье из чистого шелка. Она провела рукой по гладкому материалу.

— Вот сюда, пожалуйста.

Делия рассматривала ворота, которые ангел распахнул перед ней. Ей хотелось скорее выбраться из окутавшего ее белого тумана — по ту сторону ворот тумана не было.

Делия видела тропинку, убегавшую вдаль, в глубину прекрасных изумрудных полей, слышала шум ручейков, журчавших за воротами. Ей нужно было пройти туда, там было тепло, безопасно, и там...

— Мама! Я здесь!!!

Делия увидела Брук. Ее дочь стояла посередине тропинки. На ней было длинное белое платье, крылья за спиной и нимб, как у ангела.

Она была так красива, что у Делии заныло сердце. Как давно она не видела свою дорогую девочку!

Ровно двенадцать месяцев.

Ее дочка, ее драгоценная малышка... Нет-нет, только не малышка. Брук терпеть не могла, когда ее так называли. Делия жадно вглядывалась в огромные голубые глаза, спутанные ветром длинные темные волосы, венок из белых цветов на головке.

— Мама, иди сюда скорее! Я так долго тебя ждала. — Девочка протягивала к матери руки, ее лицо озаряла счастливая улыбка.

Делия кинулась к дочери, но Бэзил остановил ее.

— Придется еще немного подождать, — тихо сказал он. — Есть одно обстоятельство...

— Нет, нет, пожалуйста, только не это! — умоляла Делия. — Пропустите меня, ведь я так долго ждала! Я хочу быть со своей дочуркой, я не видела и не обнимала ее целый год!

— Мне очень жаль, но таковы правила.

На лице Бэзила было написано сожаление. Почему он не может пропустить ее через ворота, он же собирался это сделать? В чем проблема? Или Делия пока не достойна войти туда?

— Но я так долго стояла в очереди, я ждала, я так ждала встречи с дочкой. — Делия была готова заплакать.

Небесно-голубые глаза ангела светились нежностью.

— Это займет всего три недели, — пообещал он.

Делия с грустью посмотрела на Брук, которая все еще стояла на тропинке, потом медленно кивнула. В конце концов, самое главное — произвести хорошее впечатление. Она глубоко вздохнула.

— Хорошо. Что я должна сделать?

Бэзил улыбнулся.

— Один человек подошел к самому краю пропасти. Он теряет веру в себя. Ты должна помочь ему вновь обрести эту веру.

Ну, это должно быть несложно!

— А что это за человек? — спросила Делия. Бэзил сверился со списком, посмотрел на нее, и Делии показалось, что этот взгляд длился целую вечность.

— Его зовут Стоун Тайлер.

Делию охватил ужас. Теперь она никогда не попадет в рай. После того, что случилось с их дочерью, Стоун больше не верит в Бога, не говоря уж о вере в себя.