Ноэль Бейтс - Я призываю любовь

— Я предположил, что вы вернулись сюда, чтобы практиковать.

Возникла самая короткая из пауз.

— Вы с ума сошли! — Наверняка сошли, вторил горящий взгляд Розалин. — У меня уже есть работа, очень интересная, в Лондоне. Как вы вообще могли предположить, что я приеду сюда!

— Почему вы считаете, что невозможно сделать карьеру вне Лондона? — поинтересовался Скотт.

— Я не считаю, что невозможно сделать карьеру вне Лондона. Просто думаю, что…

— Что здесь вы будете выглядеть не на месте?

— Это слишком сильно сказано, но фактически — да, — подтвердила Розалин. — Если вам действительно интересно, я всю свою жизнь упорно трудилась, чтобы достичь того положения, которое занимаю сейчас. И я не собираюсь бросать все, чтобы провести остаток дней за столом кабинета, когда могу в больнице принести гораздо больше пользы.

— В Глазго есть прекрасные больницы. Вы можете проводить часть времени в приемном кабинете, а остальное — в больнице. На пару с вашим отцом вы справитесь.

— А мой отец просил вас предложить мне это?

— Нет, не просил. — Скотт старался сдержать раздражение. — Но он обеспокоен тем, что будет с его практикой.

— Вы говорите об этом так, словно найти подходящую замену так же трудно, как иголку в стоге сена, — проворчала Розалин.

Она встала и направилась к двери. Но прежде чем успела выйти, Скотт преградил ей путь, положив руку на дверную ручку. Если бы мог, он бы вправил ей мозги. Это было именно то, чего ему больше всего хотелось.

— А вы говорите так, словно карьера — это единственное, что имеет значение в вашей жизни, — с ледяным спокойствием сказал он.

— Ради этого я много трудилась.

— Не отрицаю. Однако вы можете сделать карьеру здесь, и ваш отец нуждается в вас.

— Он… он никогда мне об этом даже… даже не намекал.

Скотт почувствовал, что смягчился из-за неуверенности, прозвучавшей в ее голосе.

— Возможно, он не знает, как это сделать.

Скотт крепче сжал дверную ручку. Рядом с ним Розалин казалась хрупкой, как статуэтка из фарфора. Одно движение — и разобьется. Он заставил себя думать о непреклонном профессионале, скрывающемся за этой оболочкой. Это удержало его от того, чтобы протянуть руку и коснуться молодой женщины.

— Я могу помочь с подбором врача на отцовское место, — произнесла Розалин, опустив взгляд; голос ее доходил до Скотта словно бы издалека.

— А что, кроме работы, держит вас в Лондоне? Там у вас мужчина?

Этот вопрос давно вертелся у него на языке. Скотт не мог припомнить, чтобы в последнее время какая-либо женщина вызывала у него подобное любопытство.

— Вас это не касается! — вспыхнула Розалин, посмотрев на него в упор.

Какое ему дело до моей личной жизни? — возмутилась она. Однако тут же решила, что будет лучше, если между ними не останется недоговоренностей, хотя подобная откровенность была ей не по нутру.

— Что ж, если вы непременно хотите узнать, то да, есть. Так уж вышло, что у меня есть друг.

— Ну и как он?

— Какая вам разница, каков Роджер! — раздраженно воскликнула Розалин.

— Роджер? — изобразил удивление Скотт. — Так его зовут Роджер?

— Да.

— Как же вы ухитряетесь поддерживать отношения, если работаете с утра до ночи?

Скотт понимал, что ведет себя, как собака, вцепившаяся в кость, но был уже не в силах остановиться. Мысль об интимной жизни доктора Розалин Паркер была слишком интригующей, чтобы бросить ее.

— О, у нас прекрасные отношения, — парировала она. — И я не обязана перед вами отчитываться!

Глаза ее сверкали от негодования, и Скотт почувствовал себя так, словно завороженно смотрит на зеленое пламя.

— Прекрасные отношения… — Он привалился к двери, так что любая надежда открыть ее и выскользнуть наружу стала нереальной. — Довольно странное определение для бурного романа, не правда ли? — Розалин не ответила, и Скотт продолжил так же задумчиво: — А может быть, он и не бурный? Может быть, это удобная связь, вроде хорошо разношенных туфель? Роджер тоже врач?

— Не соблаговолите ли убраться от двери? Я бы хотела выйти.

Но он не обратил внимания на ее слова.

— А раз вы не можете часто встречаться — значит, и нет никакого захватывающего романа, который удерживал бы вас в Лондоне, — подвел итог своих рассуждений Скотт.

— Мне наплевать, что вы считаете! — воскликнула Розалин, вне себя от раздражения.

— Он мог бы приехать сюда с вами, — как ни в чем не бывало гнул свое Скотт.

— Нет, не мог!

Они смотрели друг на друга как непримиримые враги, и впервые на своей памяти Скотт ощутил, что ему не хватает слов. Он был не прочь продолжить допрос с пристрастием, но понимал, что рискует показаться чрезмерно любопытным. Более того, он вообще не понимал, зачем завел этот разговор. Какое ему дело до того, что представляет собой этот Роджер?