Ким Лоренс: Истинные мотивы

Сердце Евы на секунду остановилось, а потом забилось с бешеной скоростью. «Голубые глаза, — подумала она. — Значит, это был не Тео. Остается только одна кандидатура…»

— Тетя, у него были светлые волосы? И он был высокий, очень высокий?

— Да, верно. И с бегающими глазами.

— Как вы могли его выгнать? — Ева возбужденно вскочила на ноги, чуть не перевернув бокал хереса. Она не хотела терять его. Правда, он никогда и не принадлежал ей, но это не могло заглушить охватившее ее чувство потери. То, что Дрю был здесь, а она не встретилась с ним, в одну секунду разрушило и без того хрупкий барьер ее самообладания.

— Боже мой, деточка! Ты плачешь?

— Да, — послышался сердитый ответ. Ева не смогла взять себя в руки, и слезы покатились по гладкой коже ее щек.

— Из-за этого мужчины? — спросила пожилая леди, слегка постучав палкой с серебряным наконечником, которую она носила больше для важности, чем по необходимости, по деревянному полу.

— Да.

— Я считала тебя более благоразумной, детка.

— И я тоже! — закричала в ответ Ева. — Но благоразумие теряет всякий смысл, когда влюбляешься. Раньше я думала иначе, но теперь убедилась в этом на практике. Наверное, вы имели несчастье влюбиться в самого подлого мужчину на земле, но у меня все совсем по-другому. Дрю… — она сделала глубокий вдох, смакуя это имя на языке, — Дрю сердечный, забавный, восхитительный мужчина, — хрипло заявила она.

— Ну хорошо, я согласна. — Тетя Эмили с трудом узнавала свою благоразумную, практичную племянницу в этом пылком создании, сидящем напротив.

— И он не любит меня.

— Тогда почему, позвольте узнать, мисс, он оказался здесь и требовал встречи с тобой, причем крайне настойчиво?

Ева почувствовала, что ее голова вот-вот разорвется. Грудь что-то сжимало, словно она была закована в металлический корсет.

— Теперь я уже никогда этого не узнаю.

Пожилая леди посмотрела на мокрые от слез глаза своей племянницы и фыркнула от отвращения.

— Я думала, у тебя более твердый характер, Ева, — презрительно изрекла она. — И вообще, если пожилая леди может с такой легкостью выгнать молодого человека, то не стоит с ним связываться, — резко заметила она.

— Как вы думаете, он может вернуться?

— Ева, ты как кролик, готовый сам прыгнуть в мешок браконьера!

— Дрю не…

— Знаю, он восхитительный. — Несмотря на насмешливый тон тети, выражение ее морщинистого лица неожиданно смягчилось. — Ты, вероятно, знаешь, что я не оставлю тебе мои деньги, если ты выйдешь замуж за этот кусок мускулов?

Почувствовав себя в равной степени вымотанной и смущенной после такого взрыва эмоций, Ева бессильно опустилась на стул. «Вряд ли это вообще произойдет. Скорее всего, тетя умрет богатой и одинокой», — подумала она.

— Я не знала, что вы собирались оставить мне деньги.

— Я лучше отдам их на более достойные цели.

— А именно на женскую эмансипацию? — с улыбкой предположила Ева.

— Это принесет огромную пользу таким глупым девочкам, как ты, которые теряют голову, увидев красивое мужское лицо. С этим мужчиной тебя связывает только секс или ты действительно любишь его?

Ева была ошарашена таким вопросом, исходящим от восьмидесятилетней старушки. Она подняла испуганные глаза на тетю.

Пожилая леди хитро засмеялась.

— Ты же знаешь, секс существовал не только в твоем поколении. Я никогда не была слишком щепетильна. На самом деле в свое время меня считали довольно… Не хочу утомлять тебя своими рассказами.

— Думаю, мне было бы интересно.

— Но возможно, я шокирую тебя, — сухо ответила тетя. — Ты так же деликатна, как и твоя мать…

— Моя мама была… — с негодованием начала Ева. Тетя Эмили сделала успокаивающий жест своей старческой рукой.

— Твоему глупому отцу крупно повезло, поверь мне. Но ты не ответила на мой вопрос! — Она повелительно постучала палкой по стулу Евы.

— Я люблю его так сильно, что это причиняет мне боль.

Тетя Эмили фыркнула от раздражения.

— Я во всем виню кукол.

«Все мои куклы сгорели!» — горько подумала Ева, и слезы подступили у нее к горлу. Все ее старые куклы вместе с остальными детскими воспоминаниями были сложены в коробки на чердаке; теперь все это превратилось в пепел. Образ ее сгоревших кукол стал символом всех вещей, которые унес огонь. Слезы потекли у нее по щекам.

— А теперь что не так?

Тетя была сторонницей хладнокровного поведения и поэтому чувствовала себя неловко, когда рядом с ней плакали. «Если бы я призналась, что оплакиваю своих старых кукол, тетя Эмили подумала бы, что я окончательно свихнулась!» — благоразумно решила Ева.