Эми Дэникик - Целуя невесту

«Не смей думать о Джерри».

Она заморгала, чтобы смахнуть слезы, и с размаху шнырнула подвязку через плечо. Холостяки в восторге захлопали, а некоторые — засвистели.

Больше всего на свете ей хотелось пойти домой, но она не могла разочаровать своих гостей. Виктория Скотт никогда не подавала виду, даже если была очень расстроена. Круто повернувшись, она подняла вверх руки, успокаивая публику. Она отказывалась признавать этот фарс приемом в честь бракосочетания.

— Не обращайте внимания на эти две фигурки на торте! Давайте будем считать, что мы пришли сюда, чтобы отпраздновать канун Нового года! — Ее голос немного дрожал, но она не остановилась. — Пусть шампанское льется рекой! Давайте веселиться!

Публика в зале обратила свои взгляды на расставленное повсюду угощение, и веселье и вправду началось.

Виктория тоже спустилась в зал. Когда мимо нее проходили пары, до нее доносились обрывки их разговоров.

— Я еще никогда не видела, чтобы Вики была такой вдрызг пьяной, — сказала одна женщина.

— Ты бы, наверно, тоже напилась, если бы тебя бросили прямо у алтаря в третий раз, — возразил ее спутник.

Больше Виктория ничего не услышала, но этого было достаточно, чтобы рассердиться. Она вовсе не была пьяна. Всего-то сделала несколько глотков шампанского, чтобы немного расслабиться, когда обнаружила, что Джерри сбежал. Да еще с кем? С подружкой невесты!

Глядя вслед удалявшейся паре, она увидела своего отца, который манил ее пальцем. Подавив стон, она подошла к нему с веселым видом, хотя на сердце у нее было тяжело.

— Знаешь, Виктория, ты вела себя самым неподобающим образом. Стыдись!

— Спасибо за поддержку, папа.

Он смотрел на нее с укоризной, сердито нахмурив лоб. Что было для него типично.

— Посмотри на себя. Ты пьяна.

— Вовсе нет. Я выпила всего один бокал.

— А сколько раз в него доливали?

— О чем ты говоришь? Он наполовину пуст.

Виктор Скотт жестом подозвал официанта, который тут же подошел с бутылкой наготове. Не совсем понимая, что происходит, Виктория с удивлением наблюдала за тем, как ее бокал снова до краев наполнился шампанским. И сколько же времени у ее бокала не было дна?

— Тебе мало, что мы с твоей матерью в очередной раз оказались в неприятном положении? Ты решила нанести нам еще новое оскорбление и напиться!

Она почувствовала себя так, будто ей опять двенадцать лет и ее поймали с поличным, когда она таскала из буфета печенье. Надо же было этому произойти как раз в тот день, когда отец был дома, что случалось не слишком часто, но ей и сейчас хотелось защищаться. Неужели он не понимает, что ей нужна его поддержка, а не этот покровительственный тон?

Конечно, не понимает. И никогда не понимал.

— Уезжайте домой, папа.

— Я не так тебя воспитывал.

У нее не было настроения спорить с отцом. Особенно сейчас. Она тяжело вздохнула.

Виктор стиснул зубы и проворчал:

— Спокойной ночи, Виктория.

Повернулся и ушел.

Она опять осталась одна. И опять она почувствовала тошноту и боль в желудке, как всегда бывало в подобных ситуациях. Сестры в шутку называли это «синдромом пустого чрева», и Виктории нечего было на это ответить. Исчезновение каждого очередного жениха наводило ее на мысль, что единственные дети, которые у нее когда-либо будут, — это дети, ежедневно посещавшие ее детский центр.

Она решила не обращать внимания на гнетущую пустоту внутри и усилием воли заставила себя вообще не думать о ней. Она переживет сегодняшнее унижение точно так же, как всегда.

Кто-то рядом с ней откашлялся.

— Извините меня, мэм.

Низкий голос, больше похожий на раскат грома, заставил ее вздрогнуть. Ей не надо было даже оборачиваться. Она знала, что это он. Ее рыцарь в темно-сером костюме. Она вдруг испугалась. Судьба вряд ли пройдет мимо этого — он выделил ее среди других и, похоже, решил завязать знакомство.

— Мэм? — снова сказал он.

Она медленно повернулась и подняла голову. Перед ней стоял ее рыцарь в явном замешательстве, на дужке очков, зацепившись, висела ее подвязка, и он смотрел на нее очень серьезно. Он был просто великолепен. Мелкие, еле заметные морщинки в уголках губ говорили о том, что его легко рассмешить. Лицо было словно вылеплено античным скульптором. Карие глаза смотрели на нее из-под густых бровей и ресниц. Волнистые темные волосы обрамляли смугловатое лицо.

У Виктории вдруг закружилась голова, и она, закрыв глаза, слегка покачнулась. Он взял ее руку выше локтя, чтобы удержать от падения, и опять откашлялся.