Лианна Бэнкс: Самшитовый лабиринт

Эрин стало трудно дышать. Она понимала некоторые сомнения ее отца по поводу Дэниела. В конце концов, тот был американцем, мало знал и потому не мог в полной мере ценить историю Алтарии. Ее отец боялся, что Дэниел будет вести себя как слон в посудной лавке и нарушит мир и спокойствие королевства. Но Эрин вспомнила решительное выражение, лица Дэниела, когда он говорил о своем будущем.

— Не знаю, отец. Я чувствую, что Его Величество считает вступление на престол делом долга и чести.

Ее отец выдержал неодобрительную паузу, и Эрин закрыла глаза.

— Ты ведь не перешла в его лагерь? — спросил он тихо.

— Нет, — сказала она, не зная, как сможет разрешить противоречие, разрывавшее ее надвое. — Вы мой отец, а Алтария — моя страна.

— Помни, Эрин: просто то, что он хороший человек, еще не означает, что он принесет добро Алтарии. Поспи, дитя. Я еще позвоню, — сказал он и повесил трубку.

Эрин положила трубку и посмотрела через окно на огни чикагских небоскребов. Она обхватила себя руками. Дитя — так назвал ее отец. Уже много лет она не чувствовала себя ребенком настолько сильно. Ее мать умерла, когда Эрин была совсем маленькой, и у нее остались лишь смутные воспоминания о ее нежном смехе, ласковых объятиях и легком аромате духов…

Проведя детство в школах-интернатах, Эрин быстро научилась опираться лишь на свои силы. Много лет она прятала свое одиночество и сейчас, когда у нее наконец появилась возможность сблизиться с отцом, была совсем не уверена, что сможет сделать это.

Она рассеянно потерла пальцами мягкий спортивный свитер из овечьей шерсти и посмотрела на спортивные брюки, которые все еще были на ней. Странно, но, нося спортивный костюм Дэниела, она чувствовала себя так, будто ее заключили в Крепкие теплые объятия. Каково бы было, если бы сам Дэниел заключил ее в объятия? Каково бы было ощущать его губы на своих губах, на своей коже?

— Его Величество, Его Величество, Его Величество, — бормотала она, снимая с себя спортивный костюм и доставая ночную рубашку. Ощущение крепких объятий тут же исчезло.

— Знаю, что нужно было бы предупредить заранее, — сказал Дэниел на следующее утро, — но, если у вас на сегодня нет планов, пойдете со мной на благотворительный бал Старших Братьев?

— Благотворительный бал Старших Братьев, сир? — переспросила она.

— Это одно из благотворительных обществ под патронажем моей семьи, и я обещал посетить его еще до того, как узнал, что буду королем. Я сказал матери, что все равно буду, если из моего появления не станут раздувать шумиху. Другими словами, мы приедем поздно, а уедем рано. Вы в игре?

Чувствуя, что ее голова все еще кружится от неожиданности его предложения, Эрин накрутила телефонный шнур на палец.

— Но почему я, сир?

— Я мог бы пойти и с другими женщинами, но с ними мне пришлось бы весь вечер уклоняться от рассказов о моих планах на будущее. Я покидаю этот мир и перемещаюсь в другой. Вы понимаете это лучше всех.

Польщенная, Эрин почувствовала, как ее сердце переполняют эмоции.

— Так что, да или нет?

Она поборола приступ паники.

— Я не привезла с собой никакой одежды, в которой было бы прилично пойти на бал.

— Это Чикаго, рай для похода по магазинам. Купите все за мой счет. Бал начинается в восемь. Я, заберу вас в восемь тридцать.

Спустя десять часов Эрин услышала стук в дверь, и ее пульс ускорился. Она открыла дверь и затаила дыхание, увидев Дэниела в черном смокинге, черном плаще с белым кашемировым шарфом. Образ американского выскочки тут же заменился образом утонченного и опасно красивого мужчины.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Вы чудно выглядите, мисс Лоуренс.

— Спасибо, Ваше Величество. Вы то… — В смущении от неподобающе личного замечания, она прикусила язык.

На его губах мелькнула легкая улыбка:

— Черт возьми. Только не говорите мне, что делать королю комплименты неприлично.

Эрин показалось, что вся она залилась краской. Выражение его лица говорило, что он голоден, и она — главное блюдо.

— Конечно же, нет, сир. Но я нахожусь у Вас на службе.

Он кивнул.

— Как же тогда нужно делать комплимент королю?

— Если мне позволено будет так выразиться, Его Величество выглядит сегодня в высшей степени изысканно.

— Изысканно, — повторил он. — Звучит, как в старом английском романе. Полагаю, сказать, что вы выглядите так, что могли бы свести с ума весь Чикаго, будет против правил этикета?

— Совершенно верно, сир, — сказала она, подумав, что то же самое могла бы сказать и о нем.