Джоан Пикарт - Поездка в Техас

— Зато я абсолютно уверен, что все это мне не по вкусу.

— Кто просит вас любить или не любить то, что вам предстоит делать?

— Черт побери, Тейт, — выпалил Мэтт, с силой ударяя по рулю. — У меня просто нет времени болтаться с вами. Ну, вообрази: городская женщина все время крутится у меня под ногами. Думаю, вы ведь не можете ездить на лошади верхом?

— Нет, — пожала плечами Трейси. — Но разве вам трудно научить меня этому?

— Почему я должен вас учить? — пробормотал Мэтт, начиная злиться.

— Перестаньте вести себя так. Не дразните меня. Это ведь вы меня приговорили к адской жизни на целых десять дней. У вас что, внутри железо вместо сердца?

— Нет. Но мы экономим каждое пенни, складываем их в бидон для молока, пока не накопим полный, чтобы позволить себе подобное развлечение.

— О Боже, — простонала Трейси. — Я хочу домой.

— Вот это хорошая мысль. Позвольте подвезти вас да аэропорта.

— Поверьте мне, Мэтт, что ничего больше я и не желаю, но вы и я находимся в руках вашего отца и моего редактора, поэтому нам придется извлечь наибольшую выгоду из этого положения.

— Что это значит?

— Вы перестаете издеваться надо мной, а я постараюсь держаться подальше от вас и не мешать вам.

— Понятно, — сказал Мэтт. — А я-то думал, что у вас есть какое-нибудь более интересное предложение.

Трейси открыла рот, готовая ответить ему колкостью, но Мэтт еще глубже надвинул свой стетсон на лоб, и у нее создалось впечатление, что разговор закончен и он не хочет иметь с ней больше никаких дел. Она пробежала руками по шее, приподняла свои тяжелые волосы, чтобы несколькими минутами позже опять опустить их на шею, так как этот маневр не охладил ее разгоряченное тело.

Вся ситуация складывалась еще хуже, чем ей представлялось, и она сочла ее прежде всего омерзительной. Техас был жарче, чем сам ад, Мэтт Рамсей не выносил одного ее вида. Прелестно! Что еще могло быть хуже? И как же ей писать о ковбоях, если ей не разрешали разговаривать с ними? Вот уж поистине крашеная блондинка! Боже, как он был груб. Высокомерен и груб. Вся сексапильность мира не может заменить человеку доброжелательного характера. Да, это будут самые длинные и утомительные десять дней ее жизни.

Неожиданно Мэтт резко свернул с главной дороги и съехал на грязный проселок. Пыль из-под колес моментально наполнила кабину пикапа. Трейси чихала и кашляла, наблюдая, как ее белоснежная юбка превращается в грязно-серую. Она, в полном смысле слова, задыхалась, хватая ртом воздух, когда машину неожиданно наполнил пронзительный звук, удививший Трейси.

— Рокочущее «Р», вас вызывает «Орел один». Конец приема, — произнес чей-то голос.

Мэтт взял микрофон и заговорил в него после того, как большим пальцем нажал на кнопку.

— «Орел один», прием, — сказал он.

— Мэтт, мы обнаружили пропавших лошадей на склоне холма, на северной стороне. В том месте сломан загон. Прием.

— Немедленно начинайте починку. Я приеду, как только смогу. Прием.

— Хорошо, босс. Прием и конец связи.

— Черт! Только этого мне сегодня не хватало, — сказал Мэтт, кладя на место микрофон.

— Другими словами, мой приезд вызвал слишком много проблем, — довольно грубо сказала Трейси.

Трейси от досады прищелкнула языком, но потом решила, что ей слишком жарко и она слишком устала, чтобы продолжать словесные баталии с этим отвратительным мистером Рамсеем. Пусть лучше о нем ничего не узнают остальные обитатели Техаса. Иначе они выгонят его из своего штата за то, что он развенчал образ вечно улыбающегося жителя Техаса. Ей стало интересно, как его отец и рабочие на ранчо мирились с его характером. А что по этому поводу думала его жена?

Трейси быстро взглянула на Мэтта. Ей раньше и в голову не приходило, что он может быть женат. Ему было примерно лет тридцать пять и у него могла быть дюжина ребятишек. Но эта мысль как-то не укладывалась в голову. Мэтт был не из тех, кто легко женится. Он был слишком гордым, независимым, слишком был погружен в собственные мысли, чтобы быть чьей-то половинкой и делить с кем-то свои чувства и тревоги. Она встретила его совсем недавно, но, возможно, ее репортерское чутье развило в ней шестое чувство, и она видела, что он как будто затворился в себе, воздвигнув вокруг себя невидимую стену. Мэтт Рамсей действительно всегда держался обособленно, допуская только избранных в святая святых своих чувств и личной жизни. Нет, пожалуй, не было никакой миссис Рамсей. Трейси дала бы голову на отсечение, что в этом она права.