Кейт Уолкер - Непокорная невеста

— Что вы здесь делаете?

Молчание не помогло. Сантос все равно нашел ее.

Услышав звук его приближающихся шагов, Алекса вздрогнула.

— Мне нужен был перерыв. Хотела подышать свежим воздухом.

— Понимаю. Это был долгий день.

Алекса удивленно посмотрела на него. Сантос говорил так, словно прием стоил ему невероятных усилий.

Он сел рядом, его сухощавое сильное тело — как темная тень в сгустившихся сумерках. Дуновение ветерка донесло до нее запах его кожи, чистый, теплый. Сантос был так близко, что она чувствовала его дыхание, когда он наклонялся к ней. Алекса испытывала смешанные чувства. Ей не нравилось то, как он действует на нее, и вместе с тем она жаждала его.

Пальцы ее горели от желания прикоснуться к рукаву его рубашки, белевшему в темноте. Ей хотелось почувствовать тепло его кожи, вдохнуть его запах, узнать вкус его манящих губ. Она ужаснулась собственным мыслям.

— Но рядом с вами находились ваши друзья…

И родные, хотела она добавить, но, вспомнив недавний разговор, поспешно проглотила конец фразы.

— Будь то настоящие друзья, стал бы я разыгрывать перед ними фарс, устраивая прием по поводу несостоявшейся свадьбы? Большинство из моих сегодняшних гостей — деловые партнеры, люди, с которыми мне необходимо поддерживать знакомство.

— Довольно циничный подход.

— Я и сам циничный тип.

Алекса хотела бы знать, что сделало его таким. Как он стал человеком, превратившим свадьбу в сделку, желающим обзавестись наследником, даже не задумываясь о любви? Но инстинкт предостерег ее — вряд ли он обрадуется ее вопросу. Не стоит сейчас раздражать его еще больше.

— Кто-то говорил мне, что циники — это идеалисты, растерявшие свои идеалы.

— Правда?

Сантос громко рассмеялся. Алекса невольно вздрогнула.

— Боюсь, в этом случае я — исключение из правила, поскольку родился уже безо всяких идеалов. Даже если они и были, я потерял их довольно рано.

— Звучит очень грустно.

— А вы, естественно, до сих пор верите в сказки с неизменно счастливым концом?

— Никаких сказок, — покачала головой Алекса. — Глупо было бы верить в них, имея перед глазами пример мамы с папой.

Ах да. Сантос и забыл, что она дочь первой жены Монтекью. Тот брак ее отца закончился разводом.

— Что произошло между вашими родителями?

— В жизни папы появилась Петра, — хмуро ответила Алекса. — С момента встречи с ней он уже не мог трезво мыслить. Закрутил со своей новой возлюбленной роман, а когда узнал о предстоящем появлении Нат, немедленно потребовал у мамы развода.

— А вы что же?

— Что я? Мне было четыре года, когда отец ушел из семьи.

Да, тут он ее понимает. Лучше, чем она может себе вообразить.

— И вы не захотели жить с ним, в Лондоне?

— Петра меня невзлюбила. И я была нужна маме.

— Она плохо перенесла разрыв с вашим отцом?

— Не то слово! Папа разбил ей сердце. Она погрузилась в депрессию и на какое-то время утратила связь с внешним миром.

— И вы все равно верите в любовь?

Алекса улыбнулась.

— Почему бы нет? Спустя несколько лет мама встретила другого человека. Они уже десять лет вместе, и она счастлива, как никогда. Да и Петра, пусть она не в моем вкусе, — Алекса пожала плечами, — папа ее обожает и за все время ни на одну другую женщину не взглянул. Просто папа и мама изначально не подходили друг другу. А кроме того, мне нравится думать, что для каждого из нас где-то есть половинка.

— И для вас?

— Для меня?

Алекса удивленно посмотрела на него. Сантосу стало не по себе от мысли, что она с кем-то встречается. Не то чтобы он сомневался, что сумеет заставить ее забыть о любовнике. Просто это оказалось бы нежелательным препятствием.

— Пока у меня никого нет.

Алекса опустила глаза и не заметила быструю удовлетворенную улыбку, промелькнувшую на губах Сантоса. Хотя бы тут Натали говорила правду, уверяя, что сестра свободна. Склоненная голова привлекла его внимание к неудачной и совсем не идущей ей прическе.

— Погодите-ка… — мягко произнес он. Алекса испуганно посмотрела на него. Сантос невольно задался вопросом, понимает ли она, насколько прозрачны ее мысли. Он читал ее, как раскрытую книгу. Алекса решила, что он собирается ее поцеловать — это было написано у нее на лице. Она подумала, что он ее поцелует, и сделай он это, она не стала бы возражать.

Алекса хотела его поцелуя. Ее нежные розовые губы приоткрылись в ожидании. Он мог бы поцеловать ее, и она пальцем бы не шевельнула, чтобы его остановить. Напротив, поощряла бы его.