Мира Хьюстон - Непреодолимое влечение

Деймон снова сглотнул.

— Должно быть, вы всегда следуете правилам, — отстранившись, произнесла она.

— Не всегда, — ответил он, не оборачиваясь.

— Да неужто? — Теперь голос ее звучал игриво. — Значит, днем вы деловитый преуспевающий бизнесмен, а по ночам превращаетесь в благородного разбойника?

Он сжал губы, подавляя смех.

— В разбойника?

— Хорошо-хорошо, в мошенника. И совсем неблагородного.

Он все-таки рассмеялся.

— В распутника? — предположила она, шагнув вперед и стараясь заглянуть ему в глаза. — В жестокого маньяка?

— Ну это уж слишком!

Она капризно надула губы.

— Жаль. Я-то надеялась, что вы откроете мне ночной мир, мир разврата, дерзости и беззакония…

Круто обернувшись, он схватил ее за локти. Испуг мелькнул у нее на лице и исчез, сменившись ожиданием.

— О чем вы болтаете? — рявкнул Деймон, изумленный собственной яростью, яростью, вызванной влечением. — Что вы вообще обо мне знаете? Ничего! Даже имя мое вам неизвестно!

Она на мгновение закусила губу — еще один признак неуверенности.

— Вас зовут Деймон. Так вас называла жена.

— Лиз — моя секретарша.

— Секретарша? — Кошачьи глаза блеснули. — А-а! Квази-жена. Ну конечно! Теперь понимаю! — Она положила ладони ему на грудь и слегка надавила, еле заметно качнувшись в его сторону. — Вы — один из тех ненормальных из Сити. На семью нет времени, жену заменяет верная секретарша. Ваши вкусы и привычки ей известны лучше, чем вам самому. Организует вашу деловую и личную жизнь так четко, что даже страшно становится. И хлопочет над вами, словно верная женушка.

— Лиз хлопотать не умеет. Но в остальном вы правы. Чертовски правы. Я и не подозревал, что являю собой такую типическую фигуру.

Изогнув губы в загадочной полуулыбке, она всмотрелась ему в лицо.

— Но, наверное, в вас есть что-то кроме этого?

Его «да» прозвучало, пожалуй, чересчур серьезно. И чересчур взволнованно.

Несколько мгновений она всматривалась в него огромными сияющими глазами — словно задавала вопрос, который он не в силах был понять. И вдруг — разняв сцепленные руки, отвернулась и шагнула прочь. Если бы не тесное соприкосновение, Деймон и не заметил бы, что при этом она вздрогнула — совсем чуть-чуть.

— Как вам оформление ресторана? — милым светским голоском поинтересовалась она и, массируя пальцами ямку в основании шеи, склонила голову, рассматривая все те же многоцветные стекляшки на цепях.

Деймон на них и не смотрел — гораздо больше занимали его кудрявые золотые прядки, выбившиеся из ее сложной прически…

— Деймон!

— По-моему, такие штуки скорее для церкви, чем для ресторана, — не задумываясь, ответил он.

— Вы думаете? — протянула она.

О черт! Кажется, он опростоволосился. Хотя Деймон и увлекался фотографией, так называемое «высокое искусство» оставалось для него тайной за семью печатями. Должно быть, следовало сказать что-то вроде: «Что за поразительная концептуальность в этой дихотомии красного и желтого!»

А он не видел ни дихотомии, ни концептуальности. Видел только набор цветных стеклышек.

Он поднял глаза. Хорошо, согласен, довольно милый набор цветных стеклышек. Большая, где-то пять футов на три, панель в деревянной раме, а в ней — тысячи крошечных осколков стекла: зеленых, золотых, апельсиновых, алых, с проблесками белого, серебристо-голубого и чистой, удивительно яркой лазури. Красиво, не спорю, сказал себе Деймон. Но что это такое? И что эта штука здесь делает? Ни складу, ни ладу… одно слово — абстракционизм. Презрительно покачав головой, он отступил — и калейдоскоп цветных стеклышек вдруг сложился для него в осмысленную картину.

— Лес! — воскликнул Деймон. — Осенний лес! Листья… и сквозь листву пробивается солнце.

О дихотомии он так ничего и не сказал — но львица, кажется, осталась довольна.

— Вам нравится?

Деймон понял: она его проверяет. Не понимал только зачем. Теперь ему припомнилось, что, когда он увидел ее в первый раз, она стояла в группке «знатоков». Знатоки разглядывали волнистые стены, щурили глаза и кивали с умным видом. Все, кроме нее. Ее глаза блестели откровенной иронией.

— Да, очень нравится, — ответил он, с любопытством ожидая ее реакции.

Она снова склонилась к его уху — и все мысли об искусстве вылетели у Деймона из головы.

— Идемте отсюда, — тихо проговорила она.

Он изумленно уставился на нее.

— Наконец-то!

Она откинула голову, прищурилась.

— Не слишком ли вы торопите события? Может быть, начнем с невинных развлечений?