Эмиль Брагинский - Вокзал для двоих (киноповесть)

Вера поднялась на цыпочки и условным стуком постучала в одно из окон. За мутным стеклом показалось чье-то лицо и, видимо, опознав Веру, подало знак заходить.

Квартира, в которую попал Платон, настолько не соответствовала обшарпанному старому дому, что Платон буквально остолбенел. В этой квартире был собран полный джентльменский набор образца восьмидесятых годов двадцатого столетия. Роскошный югославский гарнитур по кличке "Милена", парад чешского хрусталя в виде разнообразных ваз и фужеров, цветной телевизор "Рубин", японская стереофоническая звуковая система фирмы "Акай", бескрайние туркменские ковры, одним словом, все, что положено человеку, у которого водятся деньги, но отсутствует вкус. Вошедший в эту квартиру ни за что не мог бы догадаться, кто здесь проживает - модный стоматолог, директор магазина, журналист-международник или преуспевающий чиновник.

Навстречу гостям вышло заспанное мурло, набросившее на голое тело парижский халат и успевшее закурить американскую сигарету "Мальборо".

- Здравствуйте, дядя Миша, я вам товар привезла - чарджуйские дыни!

- А у меня радикулит, - огорчил Веру хозяин, - меня на яблоках прострелило. Теперь я за никаким фруктом не могу нагибаться!

- Значит, вы и есть колхозник? - изумился Платон.

- Типичный! - подтвердил дядя Миша.

- Как растет благосостояние колхозников! - с притворным восхищением воскликнул Платон.

- У нас все растет! - милостиво согласился дядя Миша.

- А что же с дынями делать? - Вера была растеряна.

- Я с твоим беспокойством, Вера, солидарен, - посочувствовал "колхозник", - народ без витаминов оставлять никак нельзя!

- Теперь я понял ваше призвание, - попытался его поддеть Платон, - вы заботитесь о здоровье народа!

- Не язви! - дядя Миша был уверен в себе. - Еще неизвестно, кто по-настоящему заботится о людях - они или я!

- Кто они? - Вера на самом деле не поняла.

- Я на провокацию не поддамся! Я - насквозь правильный! - гордо объявил дядя Миша. И развивал свои взгляды: - Я кормлю народ исправным продуктом, а гастрономщики - чем попало! Они продают неспелые арбузы, за которыми надо еще долго торчать в очереди. Они торгуют зелеными, деревянными грушами, от которых живот, извините, книзу тянет! Или вообще дохлыми помидорами, на которых глядеть и то тошно! Они по глубинке, по бездорожью не ездят, и там у народа урожай пропадает, а я его спасаю. Я забочусь о каждой сливе, как о родном дите! Базы хранить не умеют ни овощ, ни фрукт, потому что все это ничье! - и тут дядя Миша вдруг ткнул указательным пальцем в грудь Платона. - А ты кто есть такой?

Платон поколебался: - Пожалуй, никто…

- Он - пассажир, отставший от поезда! - объяснила Вера.

- Прекрасно, - обрадовался дядя Миша. - Его никто в городе не знает. Вот мы и выдадим его за колхозника из Средней Азии!

- Но я не умею торговать! - запротестовал Платон. - И ни за что не буду.

- Это занятие нехитрое! - отечески потрепал его по плечу перекупщик. - Ты вспоминай нашу торговлю и делай наоборот! Там хамят, ты - улыбайся! Там недовешивают, а ты - отпускай с походом!

- С кем? - переспросил Платон, понимая, что в его безденежной ситуации ему от обязанностей продавца отвертеться не так-то просто.

- Добавь лишку пятьдесят или сто граммов - покупатель счастлив будет. Там торгуют мокрым фруктом…

- Зачем? - опять не сообразил Платон.

- Слушай, он что, сегодня родился? - развел руками дядя Миша и вновь повернулся к Платону. - Чтобы товар тяжелее был, больше весил. А у тебя дыня - сухая! Чтобы ее погладить было приятно, ну, как женщину! Сейчас позвоню директору рынка, чтобы там тебе по шее не дали, а дали бы весы и халат!

- Не пойду! - заупрямился Платон. - Пусть Вера сама торгует!

- Мне нельзя на рынке мелькать, - спокойно отмежевалась Вера, - я в системе торговли работаю!

- Мне-то какое до этого дело? - рассердился Платон. - Я музыкант!

- Ну и торгуй себе с музыкой! - повеселел дядя Миша.

- Да, я же забыла… вы у нас лауреат международных конкурсов! - саркастически протянула Вера.

- Я мог бы им стать! - выкрикнул Платон. - Если бы меня хоть раз послали!…

- На рынке тебя пошлют! - успокоил дядя Миша.

- Подумаешь, чистоплюй нашелся! Почему я должна вас содержать? - Вера тоже вспылила.

- Я не желаю спекулировать и не буду!

- Я вижу, ты стыдишься?! - встрял в спор дядя Миша.

- Стыжусь! - честно признал Платон и добавил: - И боюсь! И не пойду ни за что!

Дядя Миша принял торжественную ораторскую позу:

- Раньше люди шли в народ и сеяли доброе и разумное. Теперь этого хватает, теперь надо сеять пищевое! Иди в народ и сей дыни!