Ирен Беллоу: Там где ты

Тайна, которую Ослушник Дафф собирается раскрыть, не останавливаясь ни перед чем.

Два года назад

Она была единственным слабым местом брата. Зная это, федералы вились вокруг как стервятники и выжидали.

Гейл прижимала к груди кроваво-красную розу, вдыхала ее пьянящий аромат и боролась с инстинктивным желанием остановиться и внимательно рассмотреть толпу, собравшуюся под жарким техасским небом. Делать это было нельзя без риска для его жизни. Иначе эти ублюдки поняли бы, что он здесь. Ради нее. Ему не следовало приходить сюда. Она понимала брата, но Далласский университет не чета какой-то медицинской школе. С минуты на минуту выпускников должен был приветствовать губернатор штата, и охраны здесь было видимо-невидимо; университетский городок кишмя кишел федералами. И все же Крис Нортон пошел на огромный риск ради того, чтобы сообщить младшей сестре, что он гордится ею.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и обвела взглядом все укромные места, которые можно было осмотреть, не выгибая шею. Она привыкла к молчанию брата. Когда Крис решил пойти на работу в ФБР, он уже обладал опытом работы в военной разведке и прекрасно знал, что контакты с родней и друзьями опасны для них так же, как и для самого агента. Если не считать одной короткой встречи еще до поступления в университет, они не виделись много лет — с тех самых пор как разошлись их пути. Он редко не давал о себе знать дольше трех месяцев подряд, но в таком молчании не было ничего особенного, и Гейл не слишком волновалась. Такая уж у него работа. Однако все изменилось, когда три месяца назад у дверей студенческого общежития ее встретили два агента.

Гейл ждала известия о гибели брата.

Но то, что ей сообщили, оказалось намного хуже. Криса Нортона разыскивает ФБР… по обвинению в измене и убийстве. Улики были неопровержимыми. Хотя ловили Криса, а не Гейл, за ней тоже была установлена слежка, которая могла быть снята только после того, как Крис окажется в тюрьме. Агенты то и дело вторгались в ее личную жизнь и ждали удачи.

Но местонахождение Криса было для Гейл такой же тайной, как и для всех остальных. Судя по характеру работы, у Криса было множество контактов, в том числе и предосудительных с точки зрения закона. Сомневаться не приходилось: он скрывался и выжидал момент, когда можно будет объявиться и изложить свою версию происшедшего. А Гейл оставалось только одно — надеяться и молиться о его спасении. Со дня смерти родителей Крис заботился о младшей сестре и опекал ее. Теперь она получила возможность ответить ему тем же.

В глубине души она надеялась, что федералам надоест слежка или что Крис сменит документы и сможет начать новую жизнь. Хотя она тосковала по брату, но предпочла бы, чтобы он был в безопасности…

Нет, ФБР от него не отстанет. Три месяца неуклонной слежки научили Гейл тому, что эти люди не знают отдыха. Они не давали ей житья, пытаясь найти человека, который посмел бросить вызов правительству. Она была единственным слабым местом Криса. Если бы не приходившие время от времени пустые открытки и один короткий телефонный звонок, когда чей-то незнакомый голос сообщил, что Криса преследуют и он вынужден уйти в подполье, федералы могли бы оставить ее в покое. Если бы не повторявшиеся раз в несколько недель ночные звонки, когда на другом конце провода молчали, фэбээровцы могли бы махнуть на нее рукой. Но Крис продолжал идти на риск, сообщая таким образом сестре, что он еще жив.

После смерти родителей брат сказал Гейл, что она может на него рассчитывать. Он делал для сестры все, что было в его в силах, и Гейл была ему благодарна за это. Тем более что после гибели отца и матери на помощь других людей надеяться не приходилось.

В тот день, когда Гейл отправилась в Даллас поступать в университет, а Крис — в Куантико, штаб-квартиру ФБР, брат дал ей билет на автобус и двести долларов.

— Ну с богом! — Крис протянул ей кроваво-красную розу, сказал, что любит ее, и ушел не оглянувшись.

С тех пор они не виделись, если не считать уик-энда, проведенного вместе три года назад. И все же, несмотря на опасность, он был близко. Гейл чувствовала это и отдала бы все на свете за возможность увидеть брата хотя бы на одно мгновение. Ничего другого им не позволят. Ни объятий, ни пятиминутной встречи наедине. Все, на что она может рассчитывать (скорее всего, до конца жизни), это короткая улыбка или незаметно подмигнувший глаз. Гейл знала, что такие встречи очень опасны, и все же отчаянно нуждалась в чем-то большем, чем одинокая роза, переданная ей каким-то незнакомцем.