Мэгги Кокс: Официантка и миллионер

— Ну, как дела? Голова не болит?

От неожиданности она вздрогнула и смело посмотрела на него. Пьер, как всегда, выглядел прекрасно. И даже в бежевом свитере и синих джинсах был необычайно элегантен.

— Я выпила парацетамол. 1, думаю, немножко простудилась, — она замялась.

— Сегодня ты выглядишь гораздо лучше, видимо, не только парацетамол, но и окружающая обстановка действует на тебя благотворно, — с довольным видом изрек Пьер.

Эмма действительно выглядела посвежевшей и выспавшейся, в отличие от Пьера, который крутился всю ночь на своем роскошном ложе, мечтая о женщине, лежащей в соседней комнате. Мужская порядочность не позволяла ему войти к ней и осуществить все свои пылкие желания, но утром он встал больной и разбитый. Ночью же у него появился план: когда родится ребенок, он купит ей дом неподалеку от своего, наймет няню и будет материально содержать их. Эта идея показалась ему блестящей, но говорить Эмме он не будет, пока не появится малыш.

— Завтра у меня встреча с нотариусом, бабушка оставила завещание, — Эмма бросила на него робкий взгляд.

— Майлз отвезет тебя, что за вопрос, скажешь только, когда тебе нужно быть там, — отозвался Пьер.

Эмма кивнула и стала суетливо хвататься за бумажки: она чувствовала себя в присутствии Пьера очень напряженно. Ей так хотелось, чтобы он заключил ее в объятия, хотелось ощутить его губы, но он, видимо, охладел к ней. Ей не следовало так категорично отказываться от его дружбы, ведь часто бывает, что дружба постепенно перерастает в любовь… Да, она поторопилась. Если бы Эмма была более опытна в любовных делах, она сразу бы поняла, что и Пьер держит себя не как посторонний ей человек. Она бы отметила и его дрожащие руки, когда он принял от нее чашку чая, и горящий взгляд, и кое-какие другие признаки, но она по неопытности, а он из-за боязни оскорбить ее в своем доме изображали равнодушие друг к другу.

— Прошу тебя, говори, что тебе надо. Миссис Майлз приготовит тебе любое блюдо. Ну.., чего тебе хочется?

— Спасибо, я всем довольна.

— Не надо меня благодарить, — рассердился Пьер.

— Пьер, пойми, мне очень неловко, я вообще не пойму, чего ты от меня хочешь. Ты не даешь мне ничего делать, а праздность не самое лучшее лекарство, — расстроенно сказала она. — Ты не сердись, но я сейчас не знаю, как взяться за свои дела, которых уйма.., бабушкин дом требует капитального ремонта, даже подумать страшно, сколько понадобится сил и денег. Но дом стоит того.

Пьер, ни слова не говоря, поднял ее с кресла, поцеловал в макушку, а затем крепко прижал к груди. Он вдруг понял, что все теперь сделает для этой женщины, она ни в чем не будет нуждаться. Эмма робко подняла голову, и он, будучи не в силах дольше сдерживаться, нашел ее губы.

Красота, женственность и естественность этой девушки сделали свое дело: Пьер пустил ее в свое сердце. Он почему-то решил, что его жизнь снова обретет смысл, с ней он точно будет счастлив. В ней чувствовалась надежность и порядочность и не было ни намека на корыстность и притворство, чего он терпеть не мог ни в мужчинах, ни в женщинах.

Пьер на мгновение оторвался от губ Эммы, но тут же снова приник к ней и принялся целовать лицо, шею, грудь. Его поражала и еще больше возбуждала ее ответная пылкость. Она просунула руку под его свитер.., стала гладить спину.., ее рука спустилась ниже… Пьер зарычал и впился ей в губы так страстно, что она застонала отболи.

— Эмма.., ты играешь с огнем, я не железный, я не хочу, чтобы ты думала обо мне плохо.., ну.., что я пригласил тебя в свой дом ради этого.

— Я и не думаю так.., я хочу принадлежать тебе.., очень.

— Ты уверена? Ты не пожалеешь потом? — Он прижал ее к себе. — Ты не шутишь?

— Нет, Пьер, молчи.., прошу тебя.., я хочу, чтобы ты любил меня, как тогда, в Париже. — Она коснулась пальцем его губ. — Ласкай меня…

Эмма скользнула на белые шелковые простыни и замерла, трепеща от волнения и страсти. Через мгновение Пьер уже держал ее в объятиях.

Они целовали и ласкали друг друга так страстно, как будто боялись, что один из них сейчас ускользнет. Время от времени Пьер чуть отстранялся от нее, любуясь ее разгоревшимся лицом, упругой грудью и стройными бедрами. Их ласки становились все более откровенными и пылкими. Эмма была удивительная ученица и отвечала ему теми ласками, которых он от нее ждал…

— Пьер, — стонала, извиваясь, Эмма, — Пьер.., еще… Я люблю тебя! — вдруг вырвалось у нее.

— Что ты сказала? Моя маленькая волшебница, что ты хочешь?