Евгения Мамина - Козырная карта

В следующий раз я ждала Володину машину на развилке. Каково же было мое удивление, когда его машина повернула в сторону лечебницы. Неужели он болен? — мелькнуло в голове. Я испугалась. Но, заглянув в наше с Володей прошлое, тут же успокоилась: нет, Володя был нормальный. Может, это Миша болен? Это было вероятнее, но тоже не имело достаточно оснований. Мы ведь жили вместе и что-нибудь странное в нем я обязательно бы заметила. Все это натолкнуло меня на мысль, что у Володи есть тайна, которую никто не должен знать, но мне же было любопытно, захотелось узнать все до конца.

И в следующий раз, когда Володя уехал домой, я подъехала к воротам лечебницы и попыталась проехать внутрь. Меня остановил охранник, который потребовал пропуск. Я сказала, что здесь находится мой родственник и что мой муж должен был приехать навестить его и я надеюсь застать его здесь. Говорила я убедительно, а у ворот стояли другие машины, так что, в конце концов, меня пропустили. Я шла пешком по сосновому лесу, и мне становилось не по себе от того, что лезу-то я не в свое дело. Вдруг тайна заключена совсем не здесь, и что, если меня поймают? Но другого пути не было. Если кто-то или что-то находящееся в этом месте, препятствует нашему сближению с Володей, я должна знать об этом. Честно говоря, у меня была идея подойти к главврачу и потребовать историю болезни моего мужа (если он лечится здесь), но, постучав в кабинет главврача, я испугалась снова: а если здесь лечится друг Володи? Родственники его ведь умерли, сам он воевал в Чечне. Может кто-то, кого он хорошо знает, находится здесь? А я со своими вопросами… Пока я так размышляла, держась за ручку двери, меня окликнули сзади: «Ну, смелее, заходите». Я обернулась. Там стоял еще нестарый доктор в белом накрахмаленном халате и пытливыми глазами смотрел на меня. Затем отрыл дверь и, слегка подтолкнув меня внутрь, зашел сам. Пока я приводила мысли в порядок, главврач (а это был он) налил себе и мне чаю, достал конфеты и сел рядом.

— Выпейте чаю. Настоян на травах. Хорошо успокаивает нервную систему.

— Думаете, мне это надо?

— Это надо всем. Внешний мир очень суетен. Это здесь тихо и спокойно, хотя и нам необходимо разряжаться.

Мы медленно пили чай и разглядывали друг друга. Молчание затянулось. Доктор первым нарушил его.

— Вы пришли поговорить о своей проблеме?

— Да, наверное… — я не знала, как все объяснить; что можно рассказать, а что нет. Но, чай, действительно успокаивал, расслаблял, волнение уходило. Я решила рассказать всю правду. Пусть затем решает, что мне ответить. Сказав, кто я, попросила его помочь мне, объяснив, что с мужем у меня много проблем из-за его тайны (пыталась надавить на жалость). Он внимательно меня выслушал.

— Я понял, о ком Вы говорите. — Сказал он очень медленно. — Могу Вас успокоить. Ваш супруг здоров, и он знает об этом. Сюда же он приезжает скорее по долгу чести и совести…

— Доктор, кто здесь находится, что это является тайной для всех?

— Не знаю, почему он не рассказал Вам. Но думаю, что и я не вправе раскрывать этот секрет без его ведома.

— Но поймите, если это будет и дальше длиться, я не вынесу молчания. Я чувствую себя виноватой в том, что не могу заставить его любить себя. Он тоже страдает, я же вижу. Ну, скажите, что его так тяготит? — Я молили его глазами.

— Здесь находится его родственник.

— Не может быть. Володя рассказывал, что все его родные скончались, и он одинок.

— Ну, не знаю, что он говорит, только один родственник пока еще жив.

— Кто? Его мать?

— Нет, брат. — Я была так удивлена, что потеряла дар речи на несколько минут. Володя говорил, что его младший брат серьезно заболел и умер в 16 лет. А теперь он живой и находится в психиатрической лечебнице.

— Что с ним, доктор?

— Ну, у него целый комплекс болезней: обширная шизоидная неврастения, паралич нижних конечностей, частичный паралич лицевых мышц.

— А как долго он находится здесь?

— Несколько лет. Ему сейчас около 24 лет.

— И долго он еще сможет… — я запнулась.

— Прожить? Думаю, что при его нынешнем состоянии, осталось уже недолго. Болезнь развивается, начался отек мозга. Возможно, ему отпущено месяц, три, может и полгода. Здесь больница. А таким больным как брат Вашего мужа требуется уже даже не лечение, а домашний уют, забота близких. Ваш муж сказал, что пока не может забрать брата. Я понимаю, почему. При должности Владимира Борисовича будет лучше, чтобы никто не знал о существовании такого родственника. Мало сказать, что я была шокирована этими новостями, я была просто потрясена. Все услышанное не укладывалось в голове. У Володи — сумасшедший брат.