Хэрриет Гилберт - Брак не по расчету

Айрис была так погружена в привычные дела, что не сразу услышала перезвон старых колокольчиков, висевших на стене прямо над ее головой.

Наконец настойчивый звонок обратил на себя ее внимание. Кто‑то стоит у парадной двери. Это не Джун, сразу подумала Айрис. Та уехала в соседний город за покупками и вернется не раньше чем через час. Кто же тогда? Колокольчики продолжали свой перезвон.

— Иду, иду, — прокричала на ходу Айрис, не потрудившись снять свой рабочий фартук.

Она быстро прошла по темному коридору, затем по каменному полу просторного холла и направилась к массивной дубовой двери. Кто‑то, стоящий со стороны улицы, не выдержав, начал барабанить в дверь.

— Простите, что заставила вас… — проговорила молодая хозяйка, поворачивая запор, и тот час осеклась. Она почувствовала слабость в коленях и в поисках опоры судорожно схватилась за бронзовую ручку двери. Лицо покрылось мертвенной бледностью. Молодая женщина не верила собственным глазам. На пороге дома рядом с агентом по недвижимости господином Рейсом высилась крепкая фигура Филиппа Бартона.

В огороде, примыкавшем к кухне, гулял сильный, ледяной ветер. Стараясь не обращать внимания на его резкие порывы, Айрис изо всех сил пыталась воткнуть вилы в подмерзшую землю. Она выращивала фрукты и овощи в своем саду из соображений экономии. Это было, несомненно, хорошим подспорьем для тощего бюджета семьи. Хотя нельзя сказать, что ей доставляло большое удовольствие извлекать в разгар зимы из твердой как камень земли лук‑порей и пастернак.

С другой стороны, Айрис по собственному опыту знала — ничто так не отвлекает от дурных мыслей, как тяжелая, напряженная работа в огороде. Сейчас, к сожалению, и это занятие не помогало избавиться от тревожных раздумий. Она разогнула усталую спину, чтобы поправить выбившийся из‑под шапочки локон золотистых волос.

Что же, скажите на милость, теперь ей делать? Этот вопрос не давал покоя с того самого момента, когда на пороге дома вместе с мистером Рейсом появился Филипп. Снова и снова эта беспокойная мысль терзала возбужденный мозг Айрис, усиливая ее отчаяние. С того памятного утра минуло уже две недели, но напряжение, в котором молодая вдова жила в эти дни, не проходило. Животный страх, охвативший все ее существо, сковал природную способность к логическому мышлению. По существу, нервы Айрис находились на пределе, мозг отказывался что‑либо воспринимать, кроме одного‑единственного факта: в ее жизнь снова ворвался Филипп Бартон. Несчастная женщина жила с ощущением близкой катастрофы. Всечасно подстерегало ее предчувствие опасности…

…Айрис с трудом верила собственным глазам. Вид человека в дверном проеме буквально пригвоздил ее к месту. Это было как удар в солнечное сплетение — ни пошевелиться, ни вздохнуть.

— Нет никакой необходимости беспокоить миссис Динмор. Я уверен, ее дочь сама прекрасно справится с этой задачей — проведет меня по дому и покажет все необходимое.

Я не могу! — молча прокричала дочь миссис Динмор, глядя на сына преподобного Бартона.

Агент по недвижимости, недоуменно пожав плечами, спустился по ступенькам крыльца и направился к своему автомобилю. Оставшись один, Филипп широко распахнул входную дверь и, ни слова не говоря, прошел в просторный холл мимо дрожащей от волнения хозяйки.

Совершенно сбитая с толку, молодая женщина уставилась на гостя застывшими от испуга глазами. Нереальность происходящего скорее походила на жуткий ночной кошмар.

— Мне, конечно, следовало связаться с тобой заранее, — тихо проговорил Филипп. — Но я был за границей и лишь недавно узнал о случившемся.

— О случившемся? — тупо повторила Айрис.

— Я только хотел сказать, что очень сожалею о гибели Чарлза.

— А… Но это произошло давно. С тех пор много воды утекло, — еле слышно промолвила молодая вдова, беспомощно пожав плечами.

— Судя по всему, ты неплохо устроена, — сказал гость, медленно растягивая слова.

Он окинул взором старинные семейные портреты в тяжелых позолоченных рамах. Взгляд задержался на бронзовых вазах, которые выделялись на фоне хорошо отполированных старых дубовых панелей, покрывавших стены холла. Вазы с букетами зелени излучали тепло и уют. Айрис в голосе Фила послышалась циничная, злая интонация. Она почувствовала, как внутри начинает подниматься раздражение на бесцеремонное, более того — просто наглое поведение богатого, преуспевающего дельца. Айрис только было собралась спросить, зачем он здесь появился — дом‑то на самом деле ему не нужен, но тут в холл вошла мать.