Вайолетт Лайонз - Любовный дурман

— Джордж… — шептала на выдохе Софи, инстинктивно выражая протест и в то же время умоляя его о большем. Она мечтала высвободиться от оков одежд и прижаться обнаженным телом к его плоти. Желала почувствовать, как его сильные властные руки, воспламенив ее кожу, потребуют от нее главного… И страстно хотела подчиниться этому требованию. Хотела, как никогда прежде в своей жизни, слиться в момент высшего наслаждения с этим невообразимым мужчиной…

— Джордж…

Вместе с тем ей было страшно подумать об окончании этой бесподобной любовной игры. Наверное, она согласилась бы продлить эти сладостные моменты до скончания дней. Возможно, и целой вечности ей не хватило бы, чтобы вдоволь насладиться подобным счастьем.

Но вожделение уже достигало немыслимых пределов. Софи казалось, оно вот-вот разорвет ее на части, если она не получит удовлетворения.

— О, Джордж!.. — В ее голосе уже звучало крайнее нетерпение.

Мужчина тихо засмеялся.

— Schatz, — пробормотал он. — У нас еще вся ночь впереди.

Вообще-то он и сам уже сгорал от желания полностью овладеть ею. Но кое-что его удерживало.

В его объятиях находилась сейчас совершенно непохожая на Маргарет женщина. А именно Маргарет, она одна, на протяжении долгих лет была ему известна в близости.

В первые мгновения, когда Джордж только коснулся Софи, эта разница показалась ему очень значимой. Темноволосая, высокая, с бледной кожей и зелеными глазами, Софи являла собой полную противоположность смуглой, среднего роста блондинке, каковой была его жена. Более того, Софи совершенно по-иному пахла.

Поначалу сердце Джорджа больно сжималось от этой поразительной разницы, и в какой-то момент он вообще засомневался, что в состоянии вступить в близкую связь с этой женщиной. Когда же Софи ответила на его ласки — трепетно, восторженно, он осознал вдруг, что находится не в прошлом, а в настоящем.

А в этом настоящем с ним рядом была Софи.

И она сильно волновала его.

И могла дать то, в чем он очень нуждался.

Поэтому-то Джордж и решил поцеловать ее в губы. В мягкие, чувственные, сладкие губы. И не пожалел об этом. Целовать ее доставляло ему райское наслаждение.

— Джордж… — Из груди Софи вырвался стон, и мужчина сорвал с нее измятую блузку.

Увидев ее нежную, белую грудь в красивом бюстгальтере, напряженные соски, проглядывавшие сквозь изящное кружево, ждущие, жаждущие его ласк, он понял, что пропал.

И принялся вновь покрывать ее тело жаркими поцелуями. Софи трепетала в его руках, тая под горячим потоком сказочных ласк.

Джордж перевел дыхание, нащупал замочек бюстгальтера у нее на спине и попытался расстегнуть его. У него ничего не получилось.

Софи усмехнулась, сообразив, что Джорджу не справиться со столь сложным заданием, и помогла ему. Потом соблазнительным жестом сняла с себя кружевное чудо и отбросила в сторону.

В его глазах отразился неописуемый восторг. Он медленно провел ладонью по ее обнаженной груди — упругой, нежной, припал к ней губами и стал целовать, щекотать кончиком языка, осторожно покусывать ее. Когда он обхватил ртом темно-розовый набухший сосок, Софи застонала, откинула назад голову, едва не теряя сознание. Потом, тяжело дыша, подалась к нему, развязала галстук на его шее, сняла с него пиджак, принялась расстегивать пуговицы рубашки, чуть ли не вырывая их вместе с кусками изысканной ткани…

От остатков одежд они освобождали друг друга, находясь уже в полузабытьи. Страсть жгла изнутри, ослепляла…

В тот момент, когда Софи уже ни о чем не могла думать и жила лишь предвкушением соития, которое вот-вот должно было последовать, Джордж заколебался. Почувствовав это, она широко распахнула глаза и непонимающе посмотрела на него рассеянным, туманным взглядом.

— София, Schatz… — прошептал он, прерывисто дыша. — У меня нет…

Сообразив, о чем речь, она закачала головой.

— Ничего… Не думай об этом… Не важно… Войди же в меня поскорее! — Ее последние слова прозвучали как мольба, как заклинание. Она не произнесла их, а выкрикнула, простонала. И подалась к нему бедрами, хватая его за плечи, привлекая к себе.

Джордж тяжело вздохнул, окончательно сдаваясь. Но как только проник внутрь Софи, как только ощутил ее пьянящую, сладостную влагу, он забыл обо всем на свете. И отдался неистовой, безудержной, всепоглощающей страсти.

Когда за окнами едва забрезжил рассвет и в комнату проникли его первые блеклые лучи, Джордж открыл глаза, пробуждаясь от глубокого, крепкого сна, и, нахмурив брови, осмотрелся по сторонам.