Люси Монро: Навстречу друг другу

Ее удивительно выразительные, сверкающие изумрудно-зеленые глаза потухли, став блеклыми и безжизненными. Все ее движения стали какими-то монотонными и не носили даже оттенка былой эмоциональности, за одним-единственным исключением: она расцветала при виде своей дочери. И тогда ее глаза загорались светом истинной, всепоглощающей любви, которой до боли завидовал Леандрос. Не было ничего удивительного в том, что Дион рассорился со всеми своими приятелями и ни одного мужчину не подпускал к своей семье и на пушечный выстрел. Его супруга щедро источала всю свою любовь лишь на дочь, рождением которой была обязана своей греховной связи с одним из поклонников, без особого труда ставшим ее любовником.

После рождения Евы Леандрос не раз упрекал Диона за нежелание проявлять хоть малейший интерес к своему отцовству. В свое оправдание и защиту Дион со слезами на глазах рассказал ему душещипательную историю о том, как Саванна открыла ему тайну и поведала, что биологическим отцом ребенка является вовсе не он. Леандрос, при первой же встрече с Саванной удостоенный пламенного поцелуя и не менее жарких объятий, поверил в искренность исповеди брата, но мог лишь сочувствовать ему.

— Возможно, ты права. Тебе не место на похоронах моей жены. Разыгранной сцены поддельной скорби по мужу вполне достаточно для одного дня.

Глаза Саванны от изумления расширились, и Леандрос зло улыбнулся.

— Мне жаль, Леандрос, что Петра так нелепо погибла…

Очевидные, не наигранные искренность и сострадание, пронизывающие ее слова, чуть было не тронули его сердце, но он устоял, не поддавшись во второй раз искушению быть пойманным в умело расставленные ею сети.

— Тебе придется долго сожалеть об этом, Саванна.

— Что ты имеешь в виду? — дрожащим от волнения голосом произнесла Саванна.

— Пусть это тебя не тревожит. Мне надо идти, — отрезал он.

Она кивнула головой.

— Всего доброго, Леандрос.

Леандрос молча склонил свою, не проронив ни слова на прощанье. По истечении траура по Петре, который он в знак уважения по безвременно и трагично погибшей жене будет соблюдать целый год, Саванне придется встретиться с ним вновь.

И тогда он заставит ее заплатить за все зло, причиненное их семье.

Усаживаясь на старый скрипучий стул за рабочим столом в тесном, заваленном бумагами кабинете ее родного дома в Атланте, штат Джорджия, Саванна радостно улыбалась, слыша счастливые голоса дочерей, играющих в спальне.

Взгляд ее упал на лежавшее на столе письмо, отправителем которого был Леандрос Кириакис и которое содержало явную угрозу ее независимости. Глаза ее помрачнели. В довольно вежливой форме Леандрос настоятельно просил ее приехать в Грецию для обсуждения неотложных финансовых вопросов, касающихся материального будущего ее семьи. Самое ужасное было в том, что на время их переговоров он требовал обязательного присутствия Евы и Ниссы.

Также он уведомлял о своем единоличном решении заморозить производимые семьей Кириакис ежемесячные выплаты Саванне и ее детям до тех пор, пока не будет достигнуто взаимовыгодное решение этого вопроса.

Саванну охватила паника.

После той жесточайшей пытки, которой она себя подвергла, прилетев на похороны Диона год тому назад, она поклялась, что никогда в жизни, ни за какие блага мира и ни под каким, пусть даже самым благородным, предлогом она не будет встречаться ни с кем из славной семьи Кириакис. Если ей не удастся избежать несчастья лицезреть их, то по крайней мере она предпримет все от нее зависящее, чтобы сократить эти встречи до минимума.

В данном вопросе она была более свободной в своем выборе, нежели ее дети. В будущем девочкам предстояло быть представленными достопочтенному клану Кириакисов, с которым их связывали святые кровные узы. Но чтобы появиться перед очами греческой родни, надо было подрасти и окрепнуть, дабы вынести столь сильное эмоциональное напряжение, и одновременно повзрослеть, чтобы стать самостоятельными и принять окончательное решение отречься от своих греческих родственников навсегда. Другими словами, этот торжественный день был еще за высокими горами.

Но действительность готовила Саванне очередной подарок. Тот телефонный разговор с Дионом незадолго до его гибели в некотором смысле уже внес свои коррективы, когда супруг разоткровенничался и предал огласке реальное положение вещей. Но в ближайшие планы Саванны никак не входило столь скорое и неотвратимое воссоединение с греческими родственниками. У нее были куда более прозаические и неотложные дела: ей срочно требовалось подыскать приличную и позволяющую достойно жить и содержать семью работу, чтобы не зависеть от милости Кириакисов. А второй, не менее важной причиной, по которой она не могла надолго покидать территорию Америки, была ее прикованная к постели тетушка Беатрис.