Ирен Беллоу: Судьбы прикосновенье

У Рассела был такой вид, словно она предложила ему участвовать в коллективном стриптизе. Продолжая подпирать косяк двери, он безмолвно смотрел на Бетти. Наконец, откашлявшись, он растерянно пробормотал:

— Боюсь, что я…

— Это очень просто, мистер Рассел, и я уверена, вы справитесь, — успокоила его Бетти. В ее глазах плясали бесенята. — Итак, четырнадцать детей и тринадцать ковриков. Становимся в круг. Начали.

Рассел не тронулся с места.

— А почему бы вам самой не судить? — наконец спросил он.

— Потому что я буду возле радиолы, а она в углу. Оттуда мне будет трудно судить.

— Давайте я займусь радиолой, а вы будете судьей, — предложил он, а затем добавил как свою догадку: — Понимаю: так же, как никто, кроме вас, не имеет права сесть за руль вашего «феррари», так никто не имеет права нажимать кнопки вашей стереосистемы, не так ли?

Разумеется, подобная мысль никогда не приходила в голову Бетти, однако, почти не задумываясь, ибо любой ответ на подобный вопрос был бы одинаково нелепым, она ответила:

— Вы угадали. — Какое-то время ей казалось, что этим Рассел не ограничится. Но он, очевидно, пощадил нежные уши детей и, пожав плечами, наконец вошел в гостиную и занял место судьи.

— Включайте музыку, — коротко сказал он.

Бетти спрятала улыбку и включила радиолу.

Игра началась.

Первые несколько кругов прошли вполне благополучно, и Расселу, в сущности, оставалось лишь спокойно наблюдать. Его вмешательство понадобилось только в последнем раунде, когда играющих осталось всего двое — малыш Кендал и Шон, мальчик, чуть старше его, но рослый и крепкий.

Теперь они стояли друг против друга, и их разделял одинокий коврик на полу. Все ждали, когда раздадутся звуки музыки. Рассел непроизвольно весь обратился в слух. Мальчики медленно кружили вокруг коврика. Наконец музыка смолкла и каждый из них сделал прыжок. Прыгнули они одновременно, но Шон был выше и сильнее, и это удалось ему лучше.

— Я выиграл! — торжествующе закричал он.

Рассел видел, как трудно бедняге Кендалу согласиться с этим, и только поэтому он толкнул Шона.

— Неправда, ты смошенничал! — отчаянным голосом закричал Кендал.

Мальчишки вцепились друг в друга, а потом, вспомнив о судье, как по команде повернули к Расселу раскрасневшиеся от потасовки лица. Каждый считал себя победителем, и Расселу предстояло их рассудить.

Он бросил взгляд на Бетти, в котором были упрек и растерянность. Но та лишь ободряюще улыбнулась: разбирайся, мол, сам.

Поняв, что помощи ему не дождаться, Рассел чертыхнулся про себя. Дело в том, что ему совсем не нравился Шон — нахален и задирист, — а он таких не жаловал. Ему очень хотелось объявить победителем малыша Кендала. Рассел всегда принимал сторону слабых и невезучих, а Кендал был именно из таких. Но Шон победил честно, без всякого обмана.

Рассел снова посмотрел на Бетти, затем на мальчишек и, отрешенно пожав плечами, решился наконец объявить победителем Шона.

— Мне жаль, малыш, — сказал он, сочувственно глядя на Кендала, — но выиграл Шон.

Шон радостно взвизгнул и заплясал, а у бедняги Кендала печально поникли плечи.

Рассела давно мучила жажда и еще одна мысль: где Бетти хранит запасные ключи от машины. Кухню он уже осмотрел. Возможно, в кладовой?

Пока он размышлял над этим, Бетти успела вручить Шону награду, собрать коврики и занять детей новой игрой, в которой Шон тоже стал победителем. Рассел почему-то испытывал неприязнь к этому счастливчику. Поэтому он получил истинное удовлетворение, когда тот позорно проиграл в третьей игре, где предстояло с завязанными глазами соорудить из разрозненных частей осла. Шон приколол ослу хвост между глаз.

— Теперь, дети, последняя игра, — объявила Бетти и провела их в столовую, где из-под стола вытащила перепутанные обрезки нейлонового шнура. Одним концом они были привязаны к ножке обеденного стола, а другой конец она вручила каждому из играющих. Когда остались лишь два шнура, она сунула один Расселу, а второй взяла себе.

— Я никогда не играл в такие игры, — мрачно произнес он и попытался вернуть шнур.

Но Бетти не взяла его и, вопросительно вскинув одну бровь, спросила с явной иронией:

— Никогда?

— Никогда, — совершенно серьезно ответил Рассел.

— Не играли, а теперь будете! — весело воскликнула она. — Один из мальчиков заболел, нельзя же из-за этого лишать остальных удовольствия. Пожалуйста.

Рассел всегда удивлялся, как Елене Прекрасной удавалось одним словом посылать мужчин на верную смерть. Теперь он это понял.